Мой дед ушел на финскую в 39-м.
Слезы провожания, ожидание весточки.
И она пришла, недолго ждали... Похоронка.
Мать с двумя детьми в чужом краю...
Когда первый удар ослаб, другая весточка с фронта... Письмо... Жив родной, жив родимый. Коня лишь убили... Время тревог и ожиданий снова пошло... И снова горестная весть - вторая похоронка. И снова крик, и снова соседи обнимают вдову... Но хочется ей верить, что он живой. Идет к гадалке. Та - он жив, лишь ранен.
Как хочется не верить убийственной бумаге.
Весна на улицу пришла... На поле все. А по дороге военных два идут - один из военкомата, другой весь смуглый как цыган. Он! Он! Живой! И прямо на землю упала тут без чувств...
И мать моя, тогда еще ребенок, не узнала отца хоть все кричали - Папка твой с войны вернулся.
И побежала к белому военному. Ну кто же мог подумать, что этот черный от мороза дядя - ее отец... Короче, хеппи енд?.. Ну, что вы. В 41-м, когда уже и первые ушли и вторые, и дед мой тоже собрался в дорогу длиной 4 года, чтобы в тот победный теплый май лечь в землю прусскую за жен, детей и их детей, таких как я.

В училище дело было.
Наше родное перевели из Прибалтики в Россию на место политического училища.
А первая кафедра (всякие там политологи, социологи, историки партии) остались еще те, с политического. Ох и драли они нас, инженеров-командиров.Получаем задание подготовиться к семинару по мировым религиям. Пунктик - провести интервью со священослужителями, во как, не больше не меньше. Кто отмазался, кто и вправду сходил, пообщался. Но самое лучшее интервью было таким:
Из выступления начальника факультета:
Курсант Б. остановил на на улице двух граждан США, представителей секты "Свидетели чего-то там" и вступил с ними в теологическую дискусию, в результате дисскусии граждане США получили множественные ушибы, а этого .... препроводили в отделение милиции.
Благо, что свидетели эти заявление подавать не стали...

ИСТОРИЯ МАТРОСА ПЕТРО СТОЙКО - ЧЕЛОВЕКА НА ПАРОХОДЕ

В целях фиксации моих ностальгических воспоминаний на скрижалях истории, а также ввиду острой политической необходимости популяризации образа простого украинского хлопца, я и решил опубликовать данное повествование. Величие фигуры Петро столь велико, что видимо изложение будет носить характер былинного эпоса. Всё рассказанное есть чистая правда, чему Ваш покорный слуга был живым
свидетелем. Итак...

Введение.

Волею судеб я коротал длинную полярную ночку 1990 года на эскадренном миноносце Северного флота в должности командира отделения. Именно тогда мне в подразделение и распределили вновь прибывшего бойца из Украины Петра Стойко.

Глава 1. Петро Стойко прибывает на флот.

Сначала все предполагали, что он идиот, но потом убедились, что так оно и есть.

Глава 2. Петро поражает личный состав своей эрудицией.

На вопрос, кто такой Ленин, Петро, ни капли сумяшеся, ответил, что это великий художник, а Пикассо у него был хоккеистом. Вопросы посложнее тоже не ставили его в тупик, например, он считал себя по национальности "радиометристом штурманским", а по специальности "Да хохол я!".

Глава 3. Петро изучает Устав.

Сначала он не верил, что про него написанно в "Библии военнослужащего", но когда лично прочитал по слогам, что "...матрос Стойко обязан переносить тяготы и лишения воинской службы", то целый день ходил подавленный, но потом оклемался и даже возгордился.

Глава 4. Петро и приказ.

На громкий приказ начальства вымыть стойку (приборную) с мылом, Петро тут же поинтересовался, нельзя ли ему справиться одному, и где находится душ.

Глава 5. Петро и посылка.

Спустя год службы Петро всё-таки получил посылку с родины. Посмотреть на это собралось пол-боевой части. Все хотели попробовать сала. Однако ко всеобщему разочарованию посылка была битком набита грецкими орехами. Петро это не смутило - он с самого начала знал, что ему прислали деньги. Просто купюры спрятаны в орехах. С чувством собственного превосходства он не торопясь колол каждый орех и, не обнаружив там ничего, кроме подобия мозгового вещества, отладывал в сторону (мол, кушайте, братва, у меня тут поважнее штучка спрятана). Когда последний орех был разбит, и в нём не обнаружилось какой-либо валюты - Петро грустно оглянулся и увидел сыто икающих сослуживцев среди кучи скорлупы. Так Петро наколол орехов на половину БЧ, а сам остался ни с чем.

Глава 6. Петро и тельняшка.

Однажды Петро потерял тельняшку. А тут как раз построение. Ну он и воспользовался куском тельника, который проживал свою вторую жизнь в виде ветоши на швабре. Проходя мимо строя Старпом заметил, что у матроса Стойко, как бы это сказать, ну, в общем, не очень чистое исподнее. Ну а полная потеря речи случилась со Старпомом, когда взяв Петро за тельняшку, он обнаружил у себя в пальцах крохотный кусок половой тряпки, вырезанный и приклеенный нашим героем к телу, аккурат по форме горлового выреза робы.

Глава 7. Петро изучает язык.

Вскоре Петро не только выучил русский язык, но даже развил и обогатил его. Например суффикс "ся" он ставил в начале, а не в конце слова. Т.е. стойкое словосочетание "я ся умыл" означало, что Петро навестил гальюн. И скоро уже всё подразделение хором доказывало командиру, что синяк у Стойко потому, что по его же словам он "ся свалил с трапа". Кстати, фамилию трапа Петро так и не выдал.

Глава 8. Петро несёт вахту.

Конечно многие в БЧ заступали на вахту дневальными и многие засыпали на этом ответственном посту, но в отличие от других, Петро не хотел быть похожим на боевую лошадь. Не надо иметь талант, чтобы упасть, но делать это исключительно под ноги проверяющему - это мог только он. На рёв взбешённого офицера "Что-о-о, засну-у-ул ?!" Петро невозмутимо отвечал - "Ся задумал".

Глава 9. Петро и гауптвахта.

Однажды Петро решили посадить на губу. Но там не хотели принимать такой подарок. Пришлось корабельным офицерам давать взятку руководству гауптвахты в виде двух пузырей водки. Когда вопрос был улажен, Петро начали готовить - поскребли по сусекам и набрали с миру по нитке со всей боевой части всё, что сам Петро уже давно потерял - шапку, зубную щётку, тельняшку и т.п.. И повели его под конвоем, уставшего, но не сломленного. Однако при спуске с трапа Петро уронил в воду сапог. Плюнули тогда офицеры и решив, что видно не судьба, отправили Стойко стоять дневальным.

Глава 10. Петро и поверка.

Однажды Петро потерял почти всё и вышел на утреннюю поверку в одном ботинке, в шапке без кокарды с оторванным ухом и без ремня. Увидев это, комдив заорал, что "это не матрос, а какой-то сторож!". На что Стойко резонно парировал, что таких как он, фашисты называли "чёрный дьявол".

Глава 11. Петро и трюм.

Однажды Петро потерял себя, т.е. заблудился в трюме корабля. Нашли его только к вечерней поверке, когда он, не найдя гальюн уже собирался пописать на силовой агрегат.

Глава 12. Петро заступает в наряд.

Однажды Петро впервые стоял на разводе нового суточного наряда. Лейтенант Шерстнёв, заступивший дежурным по кораблю, проверял степень идеальности будущих дневальных и прочих мальчиков для битья - бляха на ремне и обувь должны блестеть "как у кота яйца", стрелки на брюках "чтоб порезаться можно было" и т.п. Дело было в штормовом море и именно в момент, когда развод подходил к концу, лейтенант не совладал с рвотным позывом и от души веерным залпом заблевал к чёртовой матери все "образцы для подражания". В зону поражения попал практически весь суточный наряд в количестве 20 человек. Не ушёл никто, а Петро вообще оказался в эпицентре. Моряки отдали честь и разошлись по гальюнам. В отличие от всех остальных, Стойко подумал, что видимо так здесь принято и пошёл стоять "на тумбочке" весь покрытый продуктами жизнедеятельности настоящего русского офицера.

Глава 13. Петро и Зорька.

Однажды Петро стоял в строю на юте рядом с рубкой дежурного. Возле него стоял матрос Зохиджон Тургунпулатович Халилов, именуемый в просторечии просто Зорькой. Вдруг из рубки доносится команда дежурного по эскадре "Получен сигнал "ХОЛОД-1" (это такая фишка, когда нужно всё задраивать, беречь тепло и т.п.). Зорька в шоке - "Кто сказаль ГОЛОД-1 ?". Петро долго его потом успокаивал и они очень подружились.

Глава 14. Петро и дембель.

Однажды один уважаемый дембель по имени Вовик (местный качок, апологет дедовщины и гроза "молодых") перезанимавшись со штангой, направил Петро принести ему водички попить. А воду в кранах как раз отключили, о чём Стойко ему и сказал. "Меня не волнует - в гальюне же есть! Бери где хошь!" прорычал Вовик, с грохотом поставив гирю в сантиметре от хилой Стойкиной ноги. Приказ начальства - закон для подчинённого. Петро воспринял указание дословно и выполнил поручение точно и в срок, зачерпнув Вовику водички непосредственно из "очка". Когда спустя два дня Вовик узнал об этом, то шибко обиделся на Петро.

Глава 15. Петро помогает молодым бойцам.

Однажды на корабль прибыли молодые бойцы, которые почти всё потеряли через два дня. И вот как раз, когда Петро стоял дневальным, объявили построение на полубаке. Бойцы по одному подходили к Стойко и просили у него "на 10 минут" кто ремень, кто бескозырку, кто тельняшку - ему-то всё равно строиться не надо. Петро никому не отказывал. Однако так случилось, что молодёжь после построения отправили на целый день убирать снег на причале. Так Стойко и стоял целый день на тумбочке в одних трусах, пока его не сменили.

Глава 16. Петро идёт в увольнение.

Однажды Петро выпустили в увольнение, но по пути в городской кинотеатр он потерял гюйс (если кто не знает - то это та самая голубая байда на плечах моряков). Тут его и застукал зелёный (т.е. солдатский, а не военно-морской) патруль. "Это почему у тебя нет этой, как её..." - замялся начальник патруля. Петро и сам не очень-то разбирался в сложных терминах - "...кнехта?" подсказал он. Для сведения: "кнехт" - это такая чугунная тумба на причале, к которой канатами привязывают корабль. Вообщем по возвращении Петро на корабль дежурный офицер очень удивился, когда прочёл на Стойкиной увольнительной замечание патруля - "Был в увольнении без кнехта на шее".

в продолжение «кошачьей темы»
ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ

Жил-был у одного летчика кот. Замечательная зверюга - пушистый такой, «в меру упитанный», вальяжный и добродушный, с усищами, которым позавидовал бы товарищ Буденный, и громким урчалом. В отличие от многих своих сородичей, словно лишь терпящих общество двуногих, этот любил хозяина до глубины кошачьей души. По утрам до дверей провожал на службу, вечерами встречал громким «Муррр» у порога. Летчик отвечал тем же, никогда не отказывая в молчаливой просьбе почесать за ухом и не забывая угощать питомца свежей сметаной. Так и жили.
Пришло время очередных прыжков. Решив, что кот настоящего авиатора и сам должен быть хоть немного авиатором, летчик прихватил животинку на аэродром, благо прыгать предстояло с Ми-8 - не в кабине же истребителя его приобщать к воздухоплаванию. Кот к походу на аэродром отнесся философски: если хозяин куда-то несет, значит, так нужно. Загружает в что-то зеленое, металлическое, непривычно пахнущее - чтож, хозяину видней, хотя лично он, кот, предпочел бы блюдечко молока...
Взлетели. Ошалев поначалу от шума двигателей и вибрации, кот быстро освоился, под смех авиаторов с важным видом расхаживал по кабине, украдкой метя новую территорию. Но вот «восьмерка» набрала высоту, кота изловили и сдали в цепкие руки не прыгавшего в тот раз борттехника. Хвостатый стоически воспринял и этот поворот судьбы: устроился поудобнее и замурлыкал едва ли не заглушая двигатели, с интересом глядя как эти незнакомые двуногие с непонятными мешками один за другим куда-то уходят. Но ЧТО ЭТО?!! Хозяин, добрый, умный, самый лучший хозяин тоже собирается уйти? Уйти и оставить его, такого пушистого и мурчащего, в этом странном громком и неприятно пахнущем месте? Уходит... Но там же высоко!..
Провожая быстро удаляющуюся фигуру бешеным взглядом кот, впервые в своей недолгой жизни заорав что-то явно матерное, забился, вырываясь, в руках бортача...
...Хлопок купола, рывок и вокруг только Небо. Можно спокойно полюбоваться им, почувствовать какое оно вблизи, на ощупь - совсем другое, чем видится сквозь фонарь кабины. Внезапно смутное движение привлекло внимание летчика, он обернулся - неподалеку молча и печально пролетал мимо прыгнувший следом кот...