Оговорюсь сразу: непосредственным свидетелем этой истории я не был, хотя мне довелось служить со всеми ее участниками. Произошла же она за полтора года до моего появления в части и была поведана мне двумя офицерами нашего отдела. Впрочем, эта история была такой нашумевшей, что превратилась в любимую байку Подразделения. И хотя детали могли быть приукрашены, у меня нет ни малейших сомнений в том, что случай имел место.

Итак, место и время действия - одна из частей ПРО и ПКО Московскго округа ПВО, 1980 год.

Действующие лица:
Капитан Л. Начальник расчета механиков (позывной "четвертый"). Служит в боевом расчете под началом своего бывшего однокурсника - оперативного дежурного майора Б. Умный, обладающий незаурядным чувством юмора и разбирающийся в оборудовании как Бог. Но залетчик. Хотя в нашей части говорили не "залететь", а "созреть". "Созревал" Л. постоянно. То на выговор, то еще на что. Хотя обычное дело: хорошего специалиста лучше не повышать. Кто технику крутить будет?

Майор Б. Оперативный дежурный подразделения (позывной "первый"). В прошлом однокурсник к-на Л. Говорят, что в Житомирском они на соседних койках базировались. Что не мешает ему теперь однокашника изводить. Недалекий, лишенный чувства юмора и катастрофически не разбирающийся в матчасти. Таких, как правило, старались держать на командных должностях и не пускать ни под каким видом на Объект. Однако для Б. сделали исключение: служил он старательно, а подполковничьей должности в части не было. Вот его и назначили оперативным дежурным подразделения. До академии. А чтобы он в пылу служебного рвения по ходу дела Объект не взорвал, ему дали очень толкового инженера КТП - капитана Н.

Капитан Н. Дежурный инженер командно-технического пункта. Короче, мозг. Сидит рядом с Оперативным за пультом и реально принимает все решения. Но вот беда - положен ему перерыв на прием пищи. Попал в историю именно благодаря своему отсутствию на КТП в момент, когда она произошла.

Некоторые несекретные сведения о матчасти, без которых история не будет понятна. Выходные каскады Объекта реализованы на ЛБВ - лампах бегущей волны. Это здоровая хреновина высотой метра 2 и теплоприток сами понимаете... Вот поэтому ее и охлаждают непрерывно циркулирующей дистиллированой водой. А дистиллят в свою очередь - артезианской водой, которую неустанно качают артскважины, разбросанные вокруг Объекта. Обеспечение этого круговорота воды как раз и является боевой задачей к-на Л. Итак, история первая:

О НЕФТЕДОБЫЧЕ В ПОДМОСКОВЬЕ
Ночная смена. Капитан Л. сидит в диспетчерской и читает детектив. Перед ним термос с кофе, в руке бутерброд. Майор Б. только что отпустил на обед свой мозг, и будучи не в силах проконтролировать работу матчасти, решает проконтролировать то, в чем он пониает лучше других - бдительное несение службы. Он берет в микрофон ГГС...
М-р Б: "Первый четвертому".
К-н Л.: "Четвертый слушаю".
М-р Б.: "Четвертый, где своевременный доклад параметров? Уже второй час, как от вас ничего не слышно". (М-р Б., появившись на Объекте, ввел доклад параметров раз в час вместо положенного по РБР раз в два).
К-н Л.: "Сережа, слушай, отстань, тут такое происходит, не до параметров сейчас!"
М-р Б.: "Не "Сережа", а "первый". Что происходит?"
К-н Л.: "Первый, да пока сами, блин, разобраться не можем, что происходит! Разберемся - доложу".
М-р Б. "Четвертый, что значит "разберемся"? Если нештатная ситуация - вы первым делом доложить обязаны! Что у вас там?"
К-н Л. "Да понимаешь... Третья артскважина НЕФТЬ КАЧАЕТ!"
(личный состав расчета, слышаший ГГС, падает на пол от хохота).
М-р Б.(озадачено): "Какая нефть?"
К-н Л.: "Какая-какая? Черная, бля! Тут, видать, месторождение рядом!"
М-р Б.: "Четвертый, какого (пауза) не доложили сразу? Сейчас разберемся, будьте на связи!". (приступы гомерического хохота продолжают выкашивать ряды расчета. Впрочем, никто не беспокоится: к-н Н ведь на месте, он сейчас все объяснит. Увы...).
Проходит час. ГГС опять просыпается:
"Четвертый! Мы с тобой на партсобрании договорим!"
Что произошло, пока ГГС молчала. М-р Б. первым делом... Правильно! Доложил. Оперативному дежурному Центра. Тот - оперативному Части. Тот - на КТП корпуса. И вот там, и вот только там нашелся-таки человек со здравым смыслом, который задал простой вопрос: "Вы чего там, о....ли что ли? Геологи, бля! Какая нефть в Подмосковье? Вы сначала разберитесь там, прежде чем ... пороть - может, у вас выброс масла в градирню?". М-р Б. не мог разобраться самостоятельно - инженера КТП нет, и пульт бросить не на кого. А когда к-н Н. прибыл и услышал о произошедшем, то, говорят, он расслаблено стек на стул и, уронив голову на пульт, обхватил ее руками...

Тут бы и сказать "Занавес!", но... На партсобрании к-ну Л. и правда прописали. Впрочем, не сильно - те, кто знал суть дела, старались хотя бы не заржать. По служебной части бучу не поднимали - начальство не хотело выносить на всеобщее обозрение технический кретинизм м-ра Б. Но Л. все равно обиделся на своего однокашника. И месть его была столь же страшна, сколь и остроумна.

Итак, история вторая.

К ВАМ ЛЕТИТ ЛОМ!
Ночная смена. К-н Л. обходит оборудование и проверяет несение службы бойцами расчета. Но не только своего. Он сидит в диспетчерской вместе с начальником расчета энергетиков (позывной "третий"). И поскольку раз в час ходить лень, то они действуют совместно. Раз в 2 часа один из них обходит и свои владения, и обороудование своего коллеги, наводя ужас на засыпающих бойцов. Затем это же делает другой.
М-р Б. остался без мозга, к-н Н. убыл в столовую и "четвертому" это известно. Внезапно открыв ЩПТ (щитовую постоянных токов), к-н Л. натыквется на бойца, выдавливающего из фольги буквы "ПВО" для дембельского альбома. Это криминал - не положено на боевом дежурстве фигней заниматься. Но это не расстрельный криминал - боец все-таки бдит и пасет оборудование.
К-н Л.: "Ага! Артель художественных промыслов имени гарнизонной гауптвахты?"
Ефрейтор Х.: "Ну товарищ капитан! Ну... Ну я не сплю же! И параметры снимаю, вот журнал заполнял".
К-н Л. (с издевкой): "Дембельский? Впрочем... Есть шанс искупить кровью!"
Ефрейтор Х.: "??????"
К-н Л.: "Беги в ремуголок, тащи молоток. Тот, что на длинной ручке".
Ефрейтор Х. (радостно): "Разрешите выполнять?"
К-н Л.: "Не вижу пыли за вами!"
Боец мгновенно исчезает и через две минуты материализуется вновь с молотком.
К-н Л: "Видишь короб воздуховода? Тот, что над релейным шкафом? Вот лезь на шкаф и молотком по воздуховоду х...ь. Раз в 3 секунды примерно. Пока не дам отбой. А я в диспетчерской слушать буду и знать, что ты при деле".
Ефрейтор, недоумевая, лезет на шкаф и, размахнувшись, наносит первый удар по коробу. Короб гудит.
К-н Л: "Ага! Вот так примерно. Не разнеси только сдуру". И уходит.
Короткая справка. Объект - он без окон, понятно. Потому как должен выдерживать попадание N-килотонной супостатской БЧ на расстоянии M. И воздухоснабжение помещений по коробам осуществляется. По тем самым. А тот 5-й воздуховод, на котором ефрейтор сейчас симфонию исполняет - он аккурат на КТП ведет. Включается ГГС.
М-р Б.: "Первый четвертому. Четвертый! Слышу удары в воздуховоде. Что там у вас?"
К-н Л: "Первый, да ничего особенного. Лом в воздуховод засосало". (личный состав расчета, слышаший ГГС, подсаживается поближе в предвкушении...)
М-р Б.(после паузы, явно тупит): "Как это - лом?"
К-н Л: "Да так. Бойцы полезли решетку воздухозаборника поправлять, ну и лом упустили". (личный состав, слышаший ГГС, падает как подкошеный).
Короткая справка: сосет в заборнике и правда сильно - бойцы, постирав х/б, его на входную решетку бросают. 15 минут - все сухое. Но никакого лома засосать туда, ясен пень, не может, и нужно быть полным дебилом, чтобы в это поверить.
М-р Б.: "А где он сейчас?"
К-н Л: "Кто?"
М-р Б.: "Кто-кто, дед Пихто! Лом где? Вы что там - с бодуна что ли?"
К-н Л: "Да откуда ж я знаю, где он сейчас - слышишь ведь - по воздуховоду гнездует! У нас удары тише уже, видать, он в сторону технологов намылился. Нужно воздуховоды прослушивать, чтобы его отследить". (расчет уже не может хохотать - он всхлипывает и задыхается).
И тут.. И тут майор Б. делает то, что вся часть будет вспоминать годы! Он берет микрофон экстренной ГГС ("Глас небес" - по нему объявляют только "Ракетное Нападение Условно" во время учений) и объявляет:
"Внимание по станции! Всем закрыть задвижки вентиляции. ПО ВОЗДУХОВОДУ ИДЕТ ЛОМ! Поторяю: всем закрыть..."
Если бы в этот момент и правда объявили Ракетное Нападение, то никто бы не тронулся с места. Никто бы просто не смог. Это был уже не смех - налицо были признаки удушья. Когда вернулся с обеда Н., то обо всем произошедшем ему поведали еще у лифта. И он сидел, давясь от хохота, не в силах подняться на КТП.

Майор Б. на этот раз не стал докладывать. Это уже было бы самоубийство, некомпетентности все-таки должен быть какой-то предел. А к-на Л. он стал бояться и перестал изводить расчет. Вот теперь занавес!

Мимоходом Авария, тащ!!!.
" Помни войну!"
(С. О. Макаров)

Командир турбогруппы старлей Хлусов, парень хоть куда, личностью был яркой и впечатляющей. Метр девяносто, красавец, спортсмен, всегда отглажен, туфли блестят, того гляди, каблуками щелкнет. Судьба занесла Хлусова на собачью должность турбиниста незаслуженно, случайно. Ему бы по штабам адьютантом, по паркету с папкой носиться, а он по макушку в турбинное масло погрузился. Ну, не на своем месте человек, и все тут! Другой, может, и смирился бы, лямку тянул, но не Хлусов. Не успев прослужить и полгода, начал молодой офицер рвать одно место, только чтоб с собачьей должности слинять. Резал подчиненных вдоль и поперек за малейшую провинность, бил кулаком в грудь - хочу расти! Конечно, карьеризм в нормальной мере для военного человека - дело вполне обыденное, да и нужное, в конце концов. Но было у старлея два недостатка. Один нормальный для любого человека: поспать любил. Другой ненормальный для турбиниста: технику не знал, не понимал, и понимать не хотел. Недостатки свои Хлусов в глубине души осознавал и компенсировал их зычным голосом и страшными разносами матросам. Которые он подкреплял навыками дипломированного мастера восточных единоборств. Матросы его не то чтобы боялись, но спорить не любили, называли "офицером Плюсовым" и подкалывали, как могли. Ну а Хлусов в выражениях с младшими себя не стеснял. Крыл как умел.
Как-то в море, старпом, проверяя несение вахты, набрел в 9 турбинном отсеке на спящего вахтенного. Хлусова, как командира отсека и группы, вызвали в ЦП, выстегали до соплей и отправили наводить порядок в своей богадельне. Втыков Хлусов не любил и боялся, почитал за унижение, поэтому скрепя зубами от бешенства, ворвался в отсек и голосом, руками и ногами провел воспитательную работу с подчиненным личным составом. Как говориться: разобрался, как следует, наказал, кого попало. Досталось, в общем-то, всем. Попутно Хлусов обхамил даже старшину отсека мичмана Таращака, на момент проверки заслуженно отдыхавшего в каюте. Излив желчь, Хлусов успокоился, упал в кресло на БП-95 и принялся разглядывать вахтенный журнал. Через полчаса началась очередная многочасовая учебная тревога для отработки всевозможных учений и прочей каждодневной текучки.
Каково же было удивление моряков, когда собравшись на верхней палубе для получения заданий, они обнаружили, что Хлусов спит, уткнувшись в журнал. Матросы тоже люди, не чурки деревянные, что к чему понимают. У турбинистов взыграли чувства. Сам спит, а за ними за то же самое с кулаками-кувалдами гоняется! Моряки скучковались и, пошушукавшись, кое-что придумали. Оскорбленный мичман Таращак, выслушав делегацию матросов, заявил, что участвовать не будет, но пойдет вниз в машинное отделение. И что он ничего не видел, не слышал и не в курсе. Но идея ему нравиться!
Злой матрос непредсказуем. Об этом говорит вся история российского флота. Турбинисты повытаскивали свои ИДАшки, повключались в них на атмосферу и сразу стали походить на гуманоидов с других планет. Маска, торчащие лепестковые клапана, вздыбленные баллоны на груди, резина и сталь. Со щитов разобрали аварийный инструмент: топоры, зубила, аварийный упоры, окрашенные в ярко-красный цвет. Свет на верхней палубе выключили, зажгли лишь тусклое аварийное освещение. Для полноты ощущений приоткрыли клапан ССД, который противно зашипел, создавая иллюзию утечки воздуха. Стараясь не греметь, втиснулись на пульт, и нажав кнопку проверки сигнализации (от нее начинает звонить и греметь звонок и ревун, как при настоящей аварии) начали усиленно тормошить Хлусова.
Хлусов спокойно и безмятежно спал, как вдруг в сознание настойчиво начало проникать что-то извне, звуки и шум. Открыв глаза, старлей обомлел: все ревет, гремит, отсек в полумраке, мигают аварийные лампы, его обступили монстры, обвешанные аварийными причандалами. Поперек пульта лежал аварийный трехметровый брус, перевитый шлангом от ВПЛ. Хотя и слегка обезумевший от всего этого, но все же признавший в прорезиненных чудовищах своих матросов, Хлусов вскочил, схватил крайнего за грудь, затряс и закричал:
- Что! Что случилось? Говори!!!
Изобретатели ИДА-59(а цифра 59 означает год издания данного аппарата) о возможности переговоров при одетой маске забыли. Поэтому из-под маски моряка раздались звуки, лишь отдаленно напоминающие человеческий голос. Охваченный паникой Хлусов, из всей этой ахинеи уловил лишь два слова: пожар и вода. А может, ему от испуга показалось - не знаю. Но затем сговорившиеся моряки, похватав инструмент, разбежались по отсеку, оставив растерянного и запуганного Хлусова одного. "Что делать? Что делать? Что делать?"- пульсировало в висках старлея. Заверещал "Каштан", вызывая на связь с 8 отсеком. Посвященный в затею вахтенный восьмого с нарочитой дрожью в голосе спросил:
- Девятый? Как обстановка? Уровень воды? Что с возгоранием? Командира отсека нашли?
Хлусов так дернул шнур переговорника, что чуть не оторвал.
- Нормально! Не мешайте, справимся!
Переключив связь на машину (нижнее помещение), Хлусов, колотя от нервной дрожи по пульту кулаком, просто завопил:
- Машина! Уровень воды в трюме! Повышается?
Снизу хихикающие моряки, прикрыв для правдоподобия кулаком переговорник "Каштана" и имитируя как возможно рев воды ответили:
- Воды метра полтора. Пожар потушен. Пострадавших нет. Только Таращака головой ударило, но он в порядке.
Лихорадочно соображая, как оправдать перед ЦП длительное отсутствие на связи, но, понимая: промедление смерти подобно, Хлусов решительно вызвал ЦП.
- Центральный! Пожар потушен. Уровень воды в трюме полтора метра. Пострадавших нет. Был внизу во время тушения пожара. Проверил лично: очаги возгорания отсутствуют.
В ответ только ойкнули. В центральном посту царила исключительно мирная обстановка. Командир, пока корабль воевал сам с собой, читал Агату Кристи и пил чай. Остальные, потихоньку переговариваясь (дабы не дразнить шефа), терпеливо ждали конца отработок. От известия об уже потушенном пожаре и наводнении вся вахта центрального поста окаменела, а уж командир...
Через пару секунд по кораблю уже разносился самый настоящий сигнал аварийной тревоги... Надо ли говорить, что началось потом. Матросы-шутники такого не ожидали и не планировали. Все по полной программе! Замордованный Хлусов только потом заметил, что в отсеке звенела мирная "проверка сигнализации", что совсем нет запаха дыма, что инструмент как-то аккуратно разбросан, совсем нет воды, и вообще нигде никаких следов катастрофы. Но это все было потом. А так, в течение почти часа экипаж всей подводной лодки, проявляя массовый героизм, боролся с мифической аварией. Слава богу, ВВД и ЛОХ в отсек не подавали. Ума в центральном посту хватило, хотя было желание все сразу и потушить и воздушком подпереть. Панике то все подвержены, кто в одной, кто в другой степени.
После "ликвидации аварии" Хлусова выдрали по полной схеме. Как говорил мой первый механик: "даже в те места, куда рука не достает". Отстранили от вахт, лишили всех денежных надбавок, выдали новые зачетные листы по всем существующим темам и многое-многое другое. Матросам врезали тоже. Но не так больно. И посоветовали: будет спать командир отсека, звоните в центральный пост. Но шуточек хватит! Можно и инфаркт заработать.

Автор: Павел Ефремов.Размещено с разрешения автора

ВСТРЕЧИ С ИСПЫТАТЕЛЯМИ.
(отрывок)

За несколько дней до празднования нового 1980 года, выполняя испытательный взлёт с коротким разбегом с палубы такр "Минск", экипаж Кононенко - Дексбах потерпел аварию на учебно-боевом Як-38У...

Михаил Сергеевич Дексбах - легендарный лётчик-испытатель фирмы Яковлева, Герой Советского Союза. В 1972 году он первым в истории отечественной авиации посадил самолёт на палубу корабля - это был крейсер "Москва" - и произвёл с неё взлёт.

Заслуженный лётчик-испытатель СССР Олег Григорьевич Кононенко - скромный, интеллигентный, неординарный человек, каждая встреча с которым была уроком человечности и мужества. Мы знали, что он зачислен в группу Игоря Волка для подготовки к полётам на космическом корабле "Буран", что в его в лётной книжке записи о полётах более чем на ста типах летательных аппаратов.
Через восемь месяцев в Южно-Китайском море он погибнет при выполнении испытательного полёта с палубы "Минска"...


Но, "Будем жить!" - как говорил герой знаменитого кинофильма...
Возвращаюсь к прерванному рассказу. Совершив короткий разбег, "спарка" прошла срез полётной палубы, резко просела и опустилась на воду. Дексбах дёрнул ручки системы аварийного покидания самолёта.
На "спарке" кресла выстреливаются под небольшим углом в разные стороны относительно друг друга. А с правой стороны нависала десятиметровая громада борта "Минска". Если бы самолёт при падении немного не развернуло, могла бы случиться трагедия. Но, к счастью, всё обошлось.
Кононенко на парашюте опустился в море. Его, переохлаждённого из-за попадания в спасательный костюм ледяной воды, доставил на борт барказ. Дексбах приземлился на палубу практически сразу же после раскрытия купола. Ещё бы! Катапультирование с высоты минус десять метров! К тому же, рядом надстройка, антенны - ужас! И какое же надо иметь самообладание, чтобы вскоре между лётчиками состоялся диалог.
- Олег, ну ты как?
- (с серьёзным трагическим лицом) Как, как... Придумали систему... Как хохол - так в море, а как еврей - так на палубу!..