DUM SPIRO SPERO

'Пока живу - надеюсь' - сказал Сенека и определил на долгие столетия философию волевых людей тех галантных времен - времен бронзы и мрамора.
Так, наверное, думал и майор ВВС США Джон Пол Стрэпп, хотя жил во времена алюминия и пластмассы. В том далеком 1948 году он, с трудом влезая в кресло, усаживался в тележку - ускоритель, чему мешал громоздкий экспериментальный костюм, разработанный для первых летчиков реактивной авиации. Его и дорабатывал Стрэпп, на себе испытывая адские перегрузки резкого ускорения, достигая скорости в 1000 км/час за пять секунд. Это можно было пережить. Но, когда реактивная тележка останавливалась всего за 1.4 секунды, майору оставалось только надеяться, что 'слон, сидящий у него на груди' - перегрузки в 30 G - не раздавят его.
Сегодня он решил преодолеть 'планку' - достичь 31 G! Зафиксировать рекорд должны были шесть датчиков, установленных на реактивных санях. Разгон по рельсам - направляющим, сброс тормозного ковша, брызги воды … опять 'слон' на груди, но в этот раз по-настоящему тяжелый и остановка. Собрав щеки с затылка и поместив их на 'штатное' место, Джон спросил у техника:
- Сколько G сегодня?
- Ноль... - ответил тот.
- На всех шести датчиках?
- На всех...
- Звоните Эду! Пусть приезжает и разбирается!
Скоро приехал Эд и выяснил, что все без исключения датчики были установлены в направлении противоположном вектору торможения. Вздохнув, он сказал:
- Если для выполнения работы есть несколько способов, и один из них приведет к катастрофе, то всегда найдется человек, который им воспользуется.
Так родился один из главных афоризмов 20 века - Закон Мерфи … капитана ВВС США Эдварда Мерфи. А майор Стрэпп его упростил до 'Если что - либо может быть сделано неправильно, оно будет сделано неправильно!'
Сегодня, когда вспоминают взрыв топливного бака 'Аполлона - 13' на полпути к Луне, говорят, что причина - число '13': тринадцатая миссия стартовала в 13.13 местного времени, и взрыв произошел 13 апреля 1970 года.
Бросьте! Вспомните капитана Мерфи! Все, что может сломаться, сломается!
Теперь попробуйте найти несчастливое число в следующей истории.
9 июля 1991 года с борта авианосца 'Авраам Линкольн' (бортовой 72) в свой сотый полет взлетел экипаж самолета - заправщика КА - 6 D 'Интрудер' (бортовой 515) из состава 95ой штурмовой эскадрильи ВМС США. Пилотировали 'танкер' два лейтенанта: Марк Баден - командир и Кейт Галлахер - штурман - оператор. Тот день был двадцать шестым днем рождения ирландца Галлахера.
Нашли число "13"? Нет, потому что все случившееся далее подпадает исключительно под закон Мерфи!
Итак, взлетев, экипаж 'зеленых ящериц' (Green Lizard - 515) занял эшелон 2400 метров при скорости 415 км/час и начал нарезать круги над авианосцем, ожидая самолеты своего авиакрыла, нуждающиеся в дозаправке в воздухе. Заканчивая третий круг над 'Линкольном', экипаж самолета решил проверить подачу топлива из подвесного бака, в котором все еще оставалось 500 килограмм. Подачи не было - заел клапан. (Помни закон Мерфи!) Когда пилот танкера, следуя инструкциям, начал бросать машину вверх и вниз в попытке перегрузками открыть упрямую железяку, (И опять Мерфи!) раздался громкий хлопок. Повернув лицо вправо, Марк Баден вместо приветливой улыбки своего штурмана увидел … пустоту, а, взглянув вверх, наконец увидел … друга - ирландца, сидящим верхом на кокпите. Согласитесь - ужас?! Нет, ужас - впереди...
Галлахер сидел в кресле верхом на фонаре самолета, в плексигласе которого зияла огромная зазубренная дыра. Лицо и голова несчастного были оголены; его щеки раздувались так, как будто в его рот был вставлен пожарный брандспойт и подача воды включена. Внутри самолета оставались только ноги штурмана, болтающиеся как игрушка - талисман в кабине такси. Присмотревшись, пилот Баден был поражен еще более: ремни не удерживали его друга - они были автоматически отстегнуты, как это случается при катапультировании; Галлахера удерживали в кресле только захлестнувшие его грудь стропы парашюта. Счастье, что Баден не знал, где его купол - 'потухший' шелк висел на хвостовом оперении, не 'дотянувшись' до элеронов всего несколько сантиметров. Счастье и то, что штурман подавал признаки жизни: он пытался удерживать голову, но вскоре сдался под мощным напором воздуха и уронил ее на плечо. Лицо его, если можно было назвать лицом надутый противогаз, стало белеть. И это стало окончательным сигналом к действию: Баден перевел ручки сектора газа в нижнее положение, выпустил закрылки и щитки воздушного тормоза, постепенно доведя скорость почти до скорости сваливания - 290 км/час и сообщил на авианосец об аварийной ситуации - частичном катапультировании члена экипажа. Авиадиспетчер 'Линкольна' тихо и печально спросил:
- Штурман - в кабине?
- Нет, только его ноги - ответил пилот.
На другом конце линии раздался стук - это упал в обморок диспетчер авианосца, представивший забрызганную кровью кабину и падающую в океан верхнюю часть туловища штурмана.
'Интрудер' начал делать плавный разворот, находясь в 14 километрах на траверзе авианосца. Оказавшись в 10 километрах от кормы корабля, Баден запросил разрешение на аварийную посадку - времени не было: голова Галлахера была неподвижна; его лицо позеленело.
Когда самолет вышел на глиссаду, находясь в пяти километрах от авианосца на высоте всего 90 метров, пилот начал верить в удачу - ноги Галлахера шевелились. Значит он все еще жив!
Но закон Мерфи... Он забыл о нем! Внезапно начало запотевать лобовое стекло, когда до посадочной палубы оставалось совсем немного. Баден включил обогрев и, когда стекло очистилось, увидел, что 'Линкольн' начал циркуляцию влево!!! Идти на второй круг он не мог - это убило бы его штурмана, поэтому, круто довернув влево и едва не свалив самолет, Баден 'поймал' красный огонь системы визуальной посадки авианосца, выровнял 'Интрудер', сбросил газ и плюхнул самолет задолго до первой линии аэрофинишеров. Держа переднюю стойку в воздухе, он дождался захвата троса хвостовым гаком и вздохнул с облегчением - прочно опутавшие Галлахера стропы не дали тому упасть грудью на 'ножи' разбитого плексигласа. Баден вскочил со своего сиденья и бросился к другу. Когда тот прошептал: 'Я уже на палубе?', Марк понял, что все позади.
Последующее разбирательство показало, что:
- катапультное кресло штурмовика было изготовлено в Англии в 1963 году и у него ни разу за 28 лет не менялся механизм отстрела,
- из-за принудительно созданных перегрузок сломалась прижимная пружина кресла, которое резко приподнялось и пробило фонарь самолета,
- поднятие кресла инициировало срабатывание пиропатрона и часового механизма катапульты, выпустившего парашют,
- кресло, пробив кокпит, поднялось недостаточно высоко, чтобы дернуть трос включения стартового двигателя катапульты.
Капитан Мерфи был бы доволен: этот случай подтвердил его теорию; а на всех без исключения американских 'Интрудерах' срочно поменяли механизмы катапультирования.
Верил ли Мерфи в удачу? Этого мы не знаем...

С праздиком Вас, да храни Вас Мерфи!

Давным-давно, когда папа был еще кудрявым красавцем в черной шинели и с кортиком, в Североморске произошло знаменательное событие. Появился на свет Я. И еще несколько таких же, что значительно осложнило обстановку в этом населенном пункте.
Сколько себя помню, все время был на лыжах. Только ходить научился - за шкирку и на лыжи. Благо снега было до черта! Веревкой за ремень и к отцовскому поясу. И на буксире, пока Бате не надоест. Интере-есно! Но время идет, я рос и уже самостоятельно шастал на лыжах куда глаза глядят. Чтобы хоть куда-то деть избыток моей энергии, Батя ставил за мной несколько матросов и приказывал догнать. Дети среднерусской возвышенности умели только с горки по прямой и недалеко. Не знаю, что он им говорил, но гонялись они за мной с выпученными глазами и с такими матами, что не хотелось, чтобы они меня догнали. Захватывающее зрелище: целое стадо саблезубых лосей в гюйсах и лыжах, цепочкой неслось крупной рысью за сопливым пацаном. При этом размахивали палками, как вертолет лопастями, матерились и улюлюкали, страшно. А за ними Батя с секундомером и вразвалку. Знал ведь, что не догонят, злодей. Вот-вот уже рядом прерывистое дыхание первого лося. Ага, щазз. Еще немного, еще чуть-чуть, ну… ну…, фухх, забрался на подъем, теперь по террассе сопки еще немного о прямой и там извилистый спуск с заснеженными валунами. Лыжни нет, только накатанный спуск с трамплинами. Палками наподдал и - только свист в ушах. Каждую выбоинку знал там. По ходу слышу позади треск и шум свалки. И только эхо - мать, мать, мать… Внизу - ой, блин, отдышаться бы. И тут - Батя с претензиями. Типа сколько раз тебе говорить, не бегай этой дорогой, ты ж мне всех тут перекалечишь. И руки плотнее к корпусу, разгильдяй, и колени мягче!
Однажды я проворонил штормовое предупреждение и после школы умотал на лыжах. И попал в метель. Начитавшись Джека Лондона, решил пурговать. Ситка Чарли хренов, блин. Через час задубел так, что недозревшие яйца при каждом движении издавали мелодичный звон. Что-то послышалось, ну-ка, морду наружу - ага, фальшфейер, значит ищут. Ой, мама, роди меня обратно, что сейчас будет! Что делать, выполз навстречу. По очереди, все, в чьих руках оказывался, считали своим долгом выдрать. Понятно, что правильно, но ведь неделю сидеть не мог. А ведь некоторых не находили…
К слову сказать, снега не всегда было так много. Погода на севере капризная. В одну зиму стоял мороз, а снега не было. Елку на Новый год на Сафонова воткнули в песок.
23 февраля. Парад на главной улице города. Это же можно было обалдеть, какая была силища. Елки, а когда уходил оркестр под марш. Я тогда мало что понимал, но слезы наворачивались от гордости, что мой Батя тоже один мускул этой силы. И его кортик - маленькая фаланга пальца этого кулака. И пусть только кто-нибудь сунется, такой 3.14зды получит, долго кровью харкать будет агрессор.
А сегодня пришла учительница в школу вся в слезах. Муж… подводник… погрузился… НО - никакой истерики, все знали, на что шли. Они были солдаты своей Родины. Плохая она или хорошая, другой нет.
Люблю грозу в начале мая, как 3.14зданет из-под сарая… Точнее 3.14здануло. Сначала все удивились - вроде бы все праздники кончились, в честь чего салют? И не там, где обычно, странно… Мама, мама глянь! Мам…, мама, что с тобой? Только одно слово - АРСЕНАЛ…. Это было страшно. Особенно, когда встал багровый гриб с черными прожилками до неба. Ббух…. По ушам взрывная волна ффшпок… Мама, это все? - Нет, это только начало…Задымили корабли в гавани, уходят… Значит все плохо. Надо валить. Куда? Отец во Владивостоке, старший сын где-то шляется, что делать? Слава Богу, потушили к вечеру. Или просто выгорело все? Не знаю. Ночью звонок - Батя.
-Малой, ты?
-Папа, папа, у нас тут такое….
И тут противный голос телефонистки:
-Информация о последних событиях является секретной.
Все, связь прервалась
Через 5 минут звонок
-Пап?
-Малой, цыц! Вы в порядке?
-Да, но у нас тут…
-Цыц, я сказал! Мама где?
-На работе.
-Ночью?! Ну-у дает мать…
-Да стекла все собирают.
-А-аа. Ну ладно, завтра уходим во Вьетнам на год. Только писАть буду. И посылки с оказией. Маму береги, мужик, ладно?
-Ладно, а 'оказия' это кто?
-Это 'что', бездуховность, мама тебе объяснит. Ладно, давай…
-Даю…
Я и дал. С компанией сперли из карьера на Маячной сопке ящик динамита. Ну не могли охранники допереть, что бешеной собаке семь верст не крюк. А мы добрались. И дотащили. И спрятали в щели скалы. Вот только что с ним делать? А ночью какой-то мужик на БТРе во двор заехал. Утром пошли его обследовать.
-Ух-ты, во махина-то, а?
-Дааа, а железо-то какое!
-Дурак! Это не железо, это броня, деревня!
-А колеса…
-А вот если оно отвалится, то вместо него сразу же запасное выскочит!
-Да иди ты!
-Не веришь? Тащи динамит!
Это надо было видеть. Капитан-морпех, приехал ночью к своей милке, утром выходит, а тут такое. Нечего выпендриваться, пижон. Блин, еле ноги унесли, пиротехники. Хотя, я думаю, хотел бы догнать - догнал бы. Да и запал нужен к динамиту.
Время шло, отец вернулся, все стало еще лучше.
Вечером звонок в дверь, открыват мать: -Такой-то сякой-то здесь проживает?
-Да, только он на Серебрянке, на рыбалку уехал.
-Да мы оттуда, вот муж передать просил…
И два дюжих молодца начинают таскать ящики с грибами, не обращая внимания на разинувших от удивления рот, женщину и мелкого. Один… два… три… четыре… пять СТОП! -Ребята, а может чаю?
-Да нет, там еще столько же.
-Нет, давайте чаю, далеко ведь ехали…
-А остальное куда?
-А… вы в ресторан сдайте!
-Точно!
Парней напоили чаем, накормили, завернули с собой и отправили умиротворенных.
Потом Батя никак не мог понять, чегой-то жена такая сердитая? Действительно, с чего бы?

Продолжение следует?

Молодой летчик на F-111 сопровождал В-52 в долгом полете и от скуки начал валять дурака,выписывая круги и петли вокруг старого бомбера.
Затем он заявил экипажу бомбардировщика "Спорим, что я смогу повторить все, что вы сделаете, и проделать это лучше".
Пилот бомбера принял вызов, но его самолет продолжал лететь не изменяя высоту и направление.
Озадаченный, пилот истребителя спросил: "И чего ж ты такого сделал?"
"Я только что выключил два мотора"

ОСОБЕННОСТИ ПРАЗДНОВАНИЯ ДНЯ СОВЕТСКОЙ АРМИИ И ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА В ПОГРАНИЧНЫХ ВОЙСКАХ. (НЕ СМЕШНО).

Зима. Забайкалье. Приаргунск. Голые сопки, 40 мороза. Ветер. Из местного населения только потомственные ссыльные, отнюдь не из декабристов. 10 поколений пьянства, инцеста и полной безнадёжности. Мы тут учимся в межотрядной школе сержантского состава на инструкторов службы собак. Вот.
23 февраля 1990 года. Выходной день. По календарю (кто не верит - посмотрите - мне лень). На нашей учебной заставе подъём в 6-30, как всегда. Кормление собак. Собаки едят быстро и едят кипяток. Им тоже надо согреться. Если чуть опоздаешь - каша покроется коркой льда и в неё можно долго и больно тыкаться носом. Завтрак, уже наш. 'Закончить приём пищи! Встать!...'. После строимся в казарме. : - 'Застава, смирно!!!' К строю выходит начальник заставы - капитан. Строй ему улыбается. Все помнят, что выходной, все помнят,что 23 февраля: открытки девочек-одноклассниц и пьяных пап дома.: 'Сынок, я, млин, на Кушке, в 68-ом году, с полным ртом песку....'.
Капитан разворачивается к строю лицом, сильно задумчивым после вчерашнего: 'Застава, вольно!'. И все рады, все предвкушают праздник - наивные дети социализма.
'Застава! Тема занятий: следовая работа. От ворот питомника, поочерёдно! Время: 4 часа. Напра-...'.
'Товарищ капитан, так сегодня ж выходной!!! И праздник. (Это следовало бы написать кэпслоками, т.к. именно так возопил мой коллега по этому строю, особо страждущий выходных)'.
'Какой праздник???' - лицо капитана Погранвойск постепенно становилось осмысленным.
'23 февраля, День Советской Армии!' - почти хором ответил строй, также страждущий выходных.
Решение капитану пришло мгновенно: '23 февраля - день Советской Армии. День Пограничника - 28 мая. Чтоб вы все это запомнили...Застава, становись! Равняйсь, Смирно! Распорядок:тактические занятия. Место:стадион. Тема: переползания, переноска боеприпасов, раненых. Время: 6 часов. Начало: 9-00. Старший - ....'
Не знаю, где как, но у нас все приказы выполнялись, насколько ебанутыми бы они ни были или казались.
'Тревога!'.
Стадион был в низинке и снега там было около метра. Кто не любит футбол, объясню: стадион: это пространство 120 на 50 метров. 6 часов мы таскали там ящики с песком, своих товарищей и просто банально ползали. Последние три часа с нами ползали сержанты, потому что они тоже замёрзли и только так могли согреться. Потом ещё два часа искали магазин от автомата одного кренделя, прошлёпав всё поле ладошками. Потом мы вернулись на заставу и нас построили. И вышел начальник заставы, этот Нусс, Демиург, не знаю как его еще назвать... И сказал. Куче обмороженных трупов: 'Теперь вы знаете, когда у вас праздник'.
Через два дня в Забайкалье слегка потеплело и на утоптанном нами стадионе какие-то энтузиасты играли в футбол. Нынешний газон Лужников отдыхает.
Правда, начальник показал нам как надо праздновать и родной День Пограничника: Сутки начинаются на границе с 20 (часов). Кэп пришел в 20-30, и дёрнул дверь заставы на себя так сильно, что дневальный то и проорать ничего не успел: капитан за дверью дико пал темечком вниз и его фуражка откатилась по кафелю к дверям соседней учебной заставы.
Его уложили на коечку и он проспал сутки. С тех пор 28 мая многие из нас тоже падают. Где придётся. А 23 февраля я ненавижу. До сих пор.