Три капитана
Июльский полдень, суббота. С безоблачного украинского неба вместе с потоками солнечного света стекает лень. Она расползается по пустынному аэродрому, вместе с горячим воздухом струится над рулежками, цепляется за раскоряченные антенны РСП. Дежурный по стоянке части забрался под фюзеляж Ту-22 - единственное прохладное место на аэродроме - и лениво ругает эскадрильских собак, которые норовят разлечься на самой середине чехла. Дежурному хочется искупаться. Пропотевшая 'техничка' противно липнет к телу. Речка рядом, но уйти нельзя. ДСЧ закрыл глаза и, явственно представив, как он с разбегу ныряет в прохладную, чистую воду, начал подвывать от безысходности. Услышав знакомые звуки, собаки вступают в хор вторым голосом.
По улице уездного города Ж* идут два капитана. Один капитан, РЭБ-овец, - москвич, прибыл в полк на личную стажировку. Другой, радист, - местный. Вообще-то, приезжий капитан - невелика птица, но зам. командира полка по ИАС, старый, битый жизнью и старшими начальниками, и потому недоверчивый подполковник, москвичам не верит. И, чтобы приезжий зря не бродил по аэродрому и не совал нос, куда не надо, радисту поставлена задача - организовать гостю 'культурную программу'. Радист, которому родной аэродром надоел до последней крайности, взялся за дело с удовольствием. Кроме того, он надеялся перебраться поближе к Приарбатскому военному округу и рассчитывал на помощь москвича.
Культурная программа состояла из трех пунктов: пьянки, которая быстро обоим надоела, дайвинга на местной речке и бильярда в Доме офицеров. Поскольку от посещения городского театра и иных филармоний было решено воздержаться, в плане мероприятий выходного дня возникла угрожающая брешь.
Тогда радист предложил гостю перейти к удовольствиям иного сорта и нанести дружеский визит в общежитие чулочно-носочной фабрики. Как пишут дипломаты, 'предложение было с благодарностью принято' и два капитана, преодолев жару и лень, отправились по известному всей холостой части полка адресу, предварительно посетив 'Гастроном'.
На проходной общежития их встретила комендантша неопределенного возраста, облаченная в серый халат и похожая на гигантскую, угрюмую моль.
'Моль' потребовала от гостей в залог документы, которые обещала вернуть 'по выходу'. Москвич задумался. Местный исподтишка показал старой грымзе кулак и отдал документы за двоих - удостоверение личности и партбилет.
Встреча с работницами легкой промышленности проходила в теплой, непринужденной обстановке и несколько затянулась. Когда капитаны выпили 'по последней' и собрались восвояси выяснилось, что суббота давно кончилась и на дворе уже воскресенье. Тут же на похмельные головы офицеров свалилась новая напасть - комендантша, оказывается, кулак заметила и предъявила наглый ультиматум: 'Или вы называете номер комнаты, в которой, ночевали, или я отдам документы только вашему командиру!'
Капитаны, конечно, ответили Чемберлену достойным 'нет', только в более развернутой форме, и вышли на улицу.
- Ну, и что будем делать? - спросил москвич, морщась и потирая виски, - удостоверением можно и пожертвовать, новое выдадут, никуда не денутся, а вот партбилет надо спасать…
- Сначала - на рынок, - непонятно ответил местный.
- На хрена?!
- Там пиво с восьми продают…
После первой кружки мути в головах ощутимо поубавилось, а мыслительный процесс перешел в режим 'Турбо'.
- Допили вторую. Местный капитан, неожиданно впечатав кружку в шатучий столик, на чистом древнегреческом воскликнул 'Эврика!' и тут же перевел на родной: 'Идея, бля!'.
- Поехали, только бы он был на месте!
К счастью, Он был на месте. Капитан 3-го ранга Третьяк сидел на лавочке перед гостиницей и занимался важным делом - учил подавать лапу гостиничного кота. В качестве материального стимула использовалась банка с консервированной рыбой.
Черный кошак с драными ушами по кличке 'Хруст', брезгливо щурясь, поедал рыбу, но лапу давать категорически отказывался.
- Викторыч, кончай цирк зверей разводить, - сказал местный капитан,- все равно он тебе лапу не даст, у тебя глаза недобрые. Поговорить надо.
- Ладно, салаги, - сказал Третьяк, выслушав скорбную повесть, - помогу. Как Суворов-то говорил? 'Сам погибай, а товарища выручай!' Пойду переоденусь. Рыбу зверю отдайте…
- Ты, это, Викторыч, значков, там, орденов побольше надень…
- Ученого учить - только портить! Я быстро.
Вообще-то, Третьяк был не капитан 3-го ранга, а самый обычный майор, но раньше служил в полку морской авиации, и форму сменить не успел. Его черный, как у Штирлица, мундир, двухметровый рост и усы производили на официанток, буфетчиц, и телефонисток глубоко сухопутного гарнизона неизгладимое впечатление. На этом, собственно, и строился расчет.
Викторыч не подкачал. Ослепительно белый чехол фуражки, не менее ослепительно черные туфли и китель, увешенный различными значками, за версту выдавали Начальника. Некоторые сомнения вызывало, правда, сочетание знаков 'Командир подводной лодки' и 'Парашютист-инструктор', но решили, что для комендантши сойдет и так.
Два капитана остались на улице, а лже-капитан третьего ранга Третьяк отправился в самое 'логово фашистского зверя'. Минут десять были слышны только визгливые вопли комендантши, в которые периодически вклинивалось добродушное гудение майора, напиравшего на христианское смирение и всепрощение.
Наконец они оба появились на крыльце. Злобная моль, не умолкая ни на минуту, затирала о падении нравственности, распущенности и прочих метафизических материях.
Третьяк осторожно вытянул у нее из пальцев красную и зеленую книжечки и, подводя итого дискуссии, заметил:
- С подчиненными своими я, конечно, побеседую, но вам надо к людям быть добрее. Вот вы, когда молодой были…
- Я?! - взвыла моль.
- Ну да, вы. Вы ведь отчего злитесь? - убаюкивающее гудел Третьяк, - оттого, что вас давно никто не е#ал, не е#ет, и, - он внимательно оглядел собеседницу,- пожалуй, уж и не будет! Счастливо оставаться.

Было дело на Северах, на Кольском. У мужика одного, полковника ВДВ, друг-танкист (тоже полкан) сына родил (с помощью жены, конечно). Ну, пока та в роддоме, десантник садится с двумя дружбанами в вертушку - и к другу. Прилетели, погуляли на радостях немного, решили на рыбалку сгонять.
Загрузились в БТР - а компания ничего себе: комбат-танкист, начштаба ДШБ - десантник, по два подполковника с каждой стороны (то бишь рода войск) и водила-сержант, - взяли два ящика динамита, канистру спирта и двинули. Доехали до какого-то озера, через которое надо переправиться, ну и поплыли. А жарко-то от спирта, ну танкисты эти все люки и пооткрывали, в т. ч. и нижние. В общем, в двадцати метрах от берега БТР бульбы пустил. Что делать? Десантник опять в вертушку (с двумя канистрами спирта и ящиком пиротехники в качестве калыма) - и к другу-саперу, мол, давай своих бойцов, машинку поднимать. Саперы нырнули, появляются:
- Мужики, а у вашего БТРа какой бортовой номер?
- ???!!!
- Да их тут три штуки, так вам который поднимать?

ПОЛК имени АРТУРА ЛЯОЛЯНА



Сидим мы как-то в ленкомнате на политзанятиях. Замполит распинается насчет "напряженной международной обстановки", ну, а все занимаются своими делами - кто спит, кто письма пишет...
Замполит закончил и дежурно спрашивает, какие, мол, будут вопросы. Тут встает один из азербайджанцев, которых у нас было пол-роты, и сурово сдвинув брови говорит :

-Тов.ст.лейтенант, а почему у нашего полка армянское имя?

Его земляки возмущенно-одобрительно загалдели, похоже, что этот вопрос мучил их уже давно, тем более, что в это время начинались проблемы в
Нагорном Карабахе...

Замполит очень удивился :

- Ты что, Алиев! Охренел что ли? Какое еще армянское имя?!

- Ну как же! - с праведным гневом воскликнул Алиев,- Ведь Артур самое типичное армянское имя!!!

Здесь надо заметить, что полк наш назывался
"Порт-Артурский".
Замполит и еще несколько "русскоязычных" воинов, наконец въехали в суть вопроса и начали бессовестно ржать. Азербайджанцы загалдели еще более негодующе, думая, что мы цинично смеемся над их национальными чувствами, а им, между
прочим, стыдно писать домой - в каком именно полку они служат!
Чтобы их успокоить, замполиту пришлось долго и подробно рассказывать историю возникновения у полка этого имени, начиная с первых русско-японских войн и вплоть до сего дня. В конце своей речи замполит миролюбиво добавил, что теперь
Порт-Артур принадлежит Китаю и называется Ляолян.

Алиев все это перевел своим землякам, после чего они долго и бурно совещались. В конце-концов азербайджанцы почти успокоились, но по их
недовольно-задумчивым лицам было видно, что их до конца жизни будет смущать наличие в Китае, такого типично "армянского" города по имени
"Артур", да еще и с не менее типичной фамилией, оканчивающейся на -ян.




PS: Как я потом узнал, замполит слегка ошибся. Сейчас город называется - Люйшунь, а Ляолян это провинция в которой он расположен.
Но так или иначе, дело явно нечисто! ;)

Однажды по Калининграду на крытом грузовике ехала со съемок фильма <Женя, Женеч-ка и "катюша"> группа, в составе которой были Олег Даль и Михаил Кокшенов. Вообще, они разыгрывали и подначивали друг друга постоянно, а тут что-то особенно развеселились. И вот в центре города оба спрыгивают на мостовую, впереди бежит Даль в военной бутафорской форме с оружием в руках, следом за ним несется Кокшенов и, выпуская время от времени ко-роткие автоматные очереди, кричит:
- Стой, гад! Сдавайся!..
Прохожие в ужасе прижимаются к стенам, кто-то прячется за деревом, кто-то падает на асфальт, опасаясь шальной пули.
В этот момент со скрежетом тормозит настоящий военный патруль. Даль и Кокшенов бросают оружие на землю и поднимают руки, а начальник патруля немедленно начинает допрос. Дело в том, что оба артиста были одеты в совет-скую форму времен войны, и это, конечно, больше всего насторожило патрульных.
- Кто такие? - спрашивает начальник патруля, капитан третьего ранга.
- Морская кавалерия, товарищ майор! - козыряет Кокшенов.
- Железнодорожный флот! - в свою очередь объясняет Даль.
- Десять суток ареста, - объявляет им начальник караула. Артистов отправили на настоящую гауптвахту, откуда их вызволили с большим трудом.
Взято с www.peoples.ru

В 1978 в Новосибирском Академгородке на физическом капустнике прозвучала такая рецензия на Устав.

Книгой по врагу
(рецензия на "Устав")
авторы В. Смирных, А. Буров, С. Бирюков

Название книги глубоко отражает состояние главных героев после напряженного трудового дня - "Устав". С первой страницы в глаза читателя бросается фигура командира. Это волевая, морально устойчивая личность, воспитывающая в своих подчиненных проницательность, позволяющую им видеть грудь четвертого человека. Бойцы, люди в противогазах, с мужественными выражениями, с правым или левым плечом впереди, доверяют и полностью подчиняются ему.
Авторы наделяют командира незаурядной физической силой. Уверенно звучат его слова: "Дайте мне опорный пункт, и я переверну весь мир!". Не прост, не гладок путь этого человека. Сначала мы видим его во взводе, потом в отделении, в танке. За что же его спустили со служебной лестницы? Видимо, за те маленькие вольности, которые он допустил, награждая женщину-военнослужащую нагрудным знаком отличия.
В книге имеются недостатки. Так, совсем непонятно, отдал ли дневальный честь командиру, которого несла ударная волна. С некоторым натурализмом описано взаимодействие частей и механизмов автомата при заряжении и стрельбе. И уж совсем неуместными выглядят иллюстрации, показывающие эти неприглядные сцены. Далее, авторы постоянно забывают, что противник был уже уничтожен в первой главе, и впоследствии его снова и снова поражают огнем. И уж совсем настораживает фигура часового. "Не пьет, не курит", - откуда этот необузданный аскетизм? Вкоре выясняется, что он не сидит и не поет песен. Может у парня было тяжелое детство, родители - религиозные фанатики, равнодушные учителя, грубые товарищи? Фигура часового становится почти мистической, когда выясняется, что он не ест и не спит. Да кто же он?
Но, несмотря на вышеуказанные недостатки, книгу должен прочесть каждый студент. Из нее он узнает, что экзаменаторы бывают психо-химического, нервно-паралитического и раздражающего действия, и что нужно долго учиться, чтобы не прикладывать потом руку к пустой голове.