1944-й. Штурмовой авиаполк. Партийное собрание. Замком полка возглавляет, замполит - ведёт.
Прорабатывают пилота за неконтролируемое поведение. Во время атаки склада противника, отрыв от группы и... уничтожение вражеского бронепоезда.
В какой-то момент замполит:
- Прошу внимания! А теперь, Рыжов, расскажи, как ты немецкий бронепоезд одной полтахой (50 кг) подбил. В твоём рапорте описано полное уничтожение, а через два дня его видели наши наблюдатели. Как такое может быть?
Рыжов молчит.
- Ну?
- Ну я это... шли на тыще, командир... товарищ Ветлюхин, то есть, приказал атаковать цель - склад горючего. Ну, ТЫчок... в смысле, лейтенант Тычков и сержант Ковалёв атаковали склад передо мной, не дав мне места для атаки...
Замполит, прерывая:
- Тебе неба мало было?
- Так я ж и говорю, что места не дали... Ну, я их послал в... в смысле, сообщил, что не вижу смысла бомбить горящий склад... и отвалил в сторону ж.д. станции. Ну а там - чё-то серое на путях. Я доложил командиру звена, что атакую и... это.. атаковал.
Замполит, сквозь смех в зале, багровея:
- Кого атаковал! Кого ты атаковал! Ты хоть видел, что там стояло?
- Н-нет... то есть, да, товарищ Петров, видел!
- И что ты видел?
- Так это... Поезд. Даже два.
- И что?
- Ну что-что... Как учили... Снизился, и, увидев, что поезда ушли под капот, вслух быстро сказал "По полтинику с крыла - будет немец без e-6л@" и...
Оратора заглушил грмовой хохот в зале.
Замполит, перекрикивая зал:
- И что?
- Что-что... Грохнуло так, что я без левого стабилизатора возвращался. Там, как оказалось, погрузка боеприпаса шла... Ну а моя полтаха чётко в грузовик вошла. Ну и шурануло...
Смех в зале не прекращается, сквозь шум слышны отдельные выкрики "надо было и пилотку туда же!" и "головой об люк не стукнулся?" Смех усиливается.
Замполит, подождав затишья:
- А как же его позавчера видели?
- Дак он же в два раза короче стал! Его фрицы по частям собрали!
Смех опять начинает нарастать.
Замполит, уже устало:
- И что мы с тобой должны теперь делать? Рыжов, под трибунал же тянешь! Награждать тебя, что ли, за отрыв от группы?
- Вот тут уж не знаю, товарищ Петров, сегодня утром, когда я с товарищем Сталиным разговаривал по телефону, он о том же спрашивал...
Тишина в зале была звенящей...

(Украдено, автора не знаю)

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ

Да простит меня Достоевский.

Анатолий С., капитан-лейтенант, был помощником командира нашего корабля. Галина была его второй женой. В Рыбачьем (тогда Петропавловск - Камчатский - 53, сейчас, говорят, Вилючинск) мы были соседями - три офицерские семьи с нашего корабля жили в трехкомнатной квартире. Частенько вспоминаем с женой этот период, и поверьте - не помним ни одного случая скандала на кухне, размолвок - недомолвок, ругани или ссор. Даже наоборот - три семьи закатывали праздники на общей кухне, помогали друг - другу, делились впечатлениями, увлечениями, ходили вместе гулять.
Анатолий С. был старше нас. Мы были лейтенантами.
Сказать, что Толя был оригинальным, неординарным человеком - это почти ничего не сказать. Это был офицер, который легко относился к жизни, и к службе тоже. Если точнее - то может быть и даже безответственно до некоторой степени. Другие, с которыми я служил, таких поступков не допускали.
Я хочу привести здесь только один случай, который произошел в жизни Анатолия, и я в какой-то степени был участником его.
В середине 80-х его перевели для продолжения службы во Владивосток. Через год - другой и я с семьей перебрался туда же. Встал вопрос жилья. Снять квартиру было единственным путем решения этой проблемы. И делать это надо было быстро - мой корабль через месяц уходил на 180 суток в море. После поиска вариантов я решил обратиться к Анатолию - он служил в тылу и получил к этому времени квартиру. И действительно, с помощью Толи и Гали мы сняли квартиру в соседнем с ними доме.
Как-то в августе, в пятницу вечером я вернулся с корабля домой. Стучу, звоню - дверь закрыта, а ключей хозяева оставили только один комплект. Где моя Ольга с дочерью? Конечно у Гали С. Спускаюсь с третьего этажа, выхожу в общий двор, вижу - дети наши играют. Захожу в квартиру Галины - точно, на кухне сидят две дамы. Щебечут. Говорю жене:
- Оля, пошли домой.
Галя отвечает:
- Валера, посиди немного у детей в комнате, почитай журналы. Сейчас мы закончим.
Я согласился. Сижу читаю. Минут через десять слышу: входная дверь открылась грубым ударом ноги. Щебет на кухне прекратился. Мимо комнаты, где я сидел, проходит одетый в форму Анатолий. И в тишине слышу такой диалог.
Толя из зала:
- Скоба!
Галя из кухни:
- Чего, Толечка?
- Подойди сюда!
- Иду, Толечка!
Галочка вышла из кухни, прошла в зал.
- Что тебе, Толечка?
- Дай я тебя поцелую, может вырвет!
Чмок. И Толин голос:
- Нет, не помогло.
Дальше слышен грохот рухнувшего на диван тела.
Галя:
- Толя, Толечка, ботинки…
Возня, кряхтение. Бодрым шагом из зала выходит Галя. В правой руке флотские ботинки, в левой - фуражка. Ботинки летят в угол, фуражка - на полку.
Галя, проходя на кухню:
- Сволочь!
Щебет продолжился.
На следующее утро, в субботу, я должен был идти на свой корабль, стоящий на 37 причале. Была моя смена обеспечения - 'большой сид' (суббота, воскресенье, понедельник). Помывшись, побрившись и выйдя на кухню, глянул в окно. Ба! Анатолий выбивает коврики. Говорю жене:
- Наверное, тяжело Толе с утра такими делами заниматься?
Жена отвечает, что он только - что вынес вторую партию.
Позавтракал и вышел во двор, направляясь на корабль. Проходя мимо Толи, говорю:
- Доброе утро, Анатолий Иванович!
Бурчит в ответ:
- Да какое оно доброе. С утра вон скоба что-то взъелась. Вчера на службе с ребятами немного выпили. Утром выхожу на кухню - очень пить хотелось, сушняк. Холодильник открываю - ничего жидкого. Подхожу к раковине со стаканом - ручки с кранов сняты - не открыть! А она уже стоит с ковриками: 'Иди! Выбивай!'. Одну партию выбил быстренько, хотел чай попить, а она прямо в дверях дает мне вторую партию еще больше. Злая такая, слово сказать не дала. Говорит: 'Давай быстрее! Обои еще клеить надо!'. Какие тут обои, сейчас умру. Чего она взъелась, не пойму...
Я спрашиваю:
- Толя, ты себя вчерашнего помнишь?
- А что я вчера делал? Тихо пришел и лег.
Когда я рассказал Анатолию о его вчерашних 'действиях', он тяжко вздохнул и сказал:
- Да-а-а, будем обои клеить.

К ВОПРОСУ О ПЕРВОИСТОЧНИКАХ.

Попалось вот...

Antoni Kroh, O Szwejku i o nas. © Prószyński i S-ka, Warszawa 2002

Стр. 142

Трагикомического и в принципе доброго паренька, представленного в образе кадета Адольфа Биглера, звали Гансом Биглером. Родом он был из Дрездена. Во время памятного похода 91 полка из Будейовиц в Мост-на-Литаве ему было 18, а может 17 лет. Он выделялся сильным чувством долга, хотел быть идеальным военным (а разве это плохо?), поручения старших командиров исполнял старательно. И судьба его за это вознаградила: кадет Ганс Биглер напился где- то нечистой воды, заразился дизентерией и минуло его участие в битве под Хорупанами, где он должен был бы показать и практические навыки.
После войны он вернулся в родной Дрезден. Хотел изучать медицину, но не имел на это средств, начал работать в аптеке. Во время второй войны случайно встретил приятеля по 91 полку, некоего подпоручика Ганса Клюга, который сказал мимоходом: 'Знаешь, говорят, что какая- то сволочь состряпала книжку, в которой смешала с грязью весь наш батальон, тебя тоже'. Биглер отложил выяснение на после войны, и только осенью 1954 года одолжил у соседа небезызвестную нам книжку 'Die Abenteuer des braven Soldaten Schwejk während des Weltkrieges'. Прочитал и онемел от восторга. Вскоре написал в издательство: 'Быть может вы удивитесь, что один комический персонаж изданной вами книги ещё жив... У того, кто в такой ситуации смеётся, есть чувство юмора. То, что пишет обо мне Гашек, по большей части правдиво!'.
Спрошенный в 1955 году, не стесняет ли его то, что его образ в романе не слишком похвален, ответил с улыбкой: 'Ведь я вошёл в мировую литературу!' Другому репортёру объяснил, что не находит в своём образе ничего постыдного: 'Ведь Гашек меня хвалит за исполнительность, старательность и военные знания'.
Ганс Биглер был на своём месте. В возрасте 61 года окончил медицинское училище, готовился к государственному экзамену на звание фельдшера. Позже хотел поступить в медицинский ВУЗ, чтобы реализовать свою тридцатипятилетней давности мечту.
Показывал коллективную фотографию 91 полка, своё фото в кадетском мундире, открытку 1915 года с адресом отправителя: Hans Bigler, Kadet d. 91. Infenterieregiment, 13 Marschkompanie.
Загнера вспоминал как грубияна на длинных негнущихся ногах, о котором даже спустя столько лет нельзя сказать ничего хорошего. Лукаша тоже помнил, он поручил Биглеру вести дневник роты, который, к сожалению, потерялся. Гашека не помнил, зато прекрасно помнил вольноопределяющегося Марека, образ, имеющий много черт самого Гашека, фамилию одолженную у приятеля, для Биглера фиктивную. Биглер был уверен, что Ярослав Гашек- псевдоним, под которым скрывается сам вольноопределяющийся Марек. Репортёру, рассказавшему правду, Биглер поначалу не хотел верить, инстинктивно больше доверяя своей памяти, чем заверениям постороннего. Потом позировал перед фотокамерой, указывая весёлым жестом на бронзовую табличку H.Bigler на дверях своей квартиры на Pohlenstrasse 20, Dresden, Deutsche Demokratische Republik.


Перевод с польского ОДБ-8

Литература:
Marie Tomanová, Kadet Bi(e)gler, Literárni noviny, 1955, nr. 41
В.Бобин, Кадет Биглер подаёт голос, Молодая гвардия, 1958, № 4, стр. 229
Heinz Knobloch, Erwin Bekier, Von einer Gestaet aus Jaroslav Hašeks eltberühmten 'Schwejk', Wochenpost (BRD), 1955, nr. 46, s. 10- 12
Erwin Bekier, Andrzej Beńkowski, Kadet Bigler żyje. Od naszych specjalnych wysłanników z Drezna, Dookoła świata, 1955, nr. 43, s. 9
Erwin Bekier, List do redakcji, Przekrój, Nr. 572, 25,03,1956

Звание помноженное на знание - есть величина постоянная.