Артист.

Леха, курсант 4-го курса ВВИА имени Жуковского, честно выспавшись в аудитории за три часа обязательной самоподготовки, забежал в соседний корпус, повесил китель в шкафчик, достал кожанку и надел ее поверх форменной рубашки. После этого он вышел из корпуса, предварительно выглянув на предмет сканирования местности на наличие офицеров, быстрым шагом зашел за здание и привычно перемахнул через забор.
Оказавшись за территорией Академии, Леха первым делом отоварился бутылочкой пивка и сигаретами, сделал добрый глоток живительной влаги, закурил и неспешным шагом выдвинулся в сторону метро - жизнь была прекрасна.
Гораздо менее прекрасной она была у начальника патруля, уже четвертый час маявшегося у выхода из метро, дуреющего от скуки в компании пары рядовых очень среднеазиатского происхождения и проклинающего все на свете. Когда ему на глаза попался неспешно подруливающий в отдалении к входу в метро Леха, капитан оживился в предвкушении хоть какого-нибудь развлечения: «А ну-ка, боец приведи ко мне того раздолбая в смешанной форме одежды! Пивко он пьет! Будет сейчас ему пивко...» Солдатик вздохнул и потрусил наперерез Лехе...
- Товарищ... Э-э-э... Товарищ военнослужащий, пройдемте к начальнику патруля! - вырвал из радужных размышлений на тему «Как бы провести вечер?» Леху чей-то голос. Вернувшись в окружающую его действительность, Леха обнаружил козыряющего ему рядового, который при этом умудрялся переминаться с ноги на ногу.
- Это ты мне??? - Искренне изумился Леха.
- Ну да... То есть так точно - вам!
- Да с чего ты взял, что я военный?
- Так вот же ботинки и брюки военные на вас...
- А... Это... Я ж совсем забыл! - улыбнулся солдатику Леха - Я ж артист. В театре роль офицера играю. Ну и сам понимаешь - на репетиции так выматываешься, что не до переодевания, домой бы добраться. Ты не парься - у меня ж никаких знаков различий нет, так что ничего я и не нарушаю... Служба-то как - нормулькой идёт? - резко сменил тему Леха.
- Норму... То есть в порядке все... - пробормотал совсем сбитый с толку солдатик.
- Ну и зашибись! - улыбка Лехи стала еще шире - А хочешь я тебе автограф дам? У вас в казарме хоть у одного человека автограф артиста есть?
- Неа... - солдатик совсем стушевался.
- Держи! - Леха достал блокнотик, черканул щедро увитую вензелями надпись, выдрал страничку и вручил ее солдату - Ну бывай, братишка, а я побег, некогда мне! - хлопнув бойца по плечу, он скрылся за дверьми метро.
- Какого х...?! - раздалось за спиной у солдатика, который пытался разобрать непонятную фамилию на автографе - Какого х... ты его отпустил?! - снова взревел капитан.
- Так... Тащ, капитан, не военный он.. Артист с репетиции это возвращался... Он даже автограф мне дал! - гордо протянул листок капитану солдатик.
Капитан взял бумажку и вгляделся... Побагровел...
- Артист?! Не артист! Клоун! Шапито! И не он, а ты! И не просто клоун, а дефективный клоун! Тут целая Академия этих артистов!!! - разнеслось по окрестностям...
Леха, правда, этого не слышал, так как уже заскочил в вагон поезда и плюхнулся на сиденье. Он ехал и улыбался, вспоминая оставленную на бумажке патрулю красиво увитую вензелями надпись латиницей - «NAEBAL»...

Секс в море или все моряки сво...

В море все моряки свободны до возвращения в родной порт - секс в море возможен только виртуально-бинокулярно при двадцатикратном увеличении естественной похотливости и близости пляжа. А с увеличением тервод и двадцати крат не хватит. Тогда они ждут чуда.
Чудо редко, но приплывает на белом прогулочном катере. На его юте накрыт стол с шампанским и двумя блондинками, вокруг поп которых крутятся калифорния дримеры - яппи из Сан Диего. И вот подходит этот ковчег разврата метров на десять к нашему борту и ложится в дрейф, вызывая звон по всему кораблю - это скребки выпадают из рук моряков, работающих на верхней палубе.
Когда на катере раздается музыка, и блондинки начинают плясать танец «хула», наш старпом орет:
- Отойти от лееров! Погнете, сволочи!
Появление банды загорелых и лысых русских топлесс в синих семейных трусах - сигнал блондинкам: их руки ныряют за спину, и вот уже бюстгалтеры крутятся над нежными головками, ожидающими от русской аудитории гула и восхищенных свистов.
Никак нет! Русские стоят фонарными столбами, на вершине которых блестят остекленевшие глаза. Некоторые украдкой плачут...
- Док, ахтунг! - говорит старпом. - Срочно вниз! Подсыпь свое чудо-зелье в питевую цистерну, а то быть беде. Бойцы, разойдись по местам работ!
Но матросы недвижимы! Какие они сейчас, нахрен, бойцы!
- Педа...разы...- кричит наш механик Леван, осекшись под взглядом замполита. - Тащ, беда...разы так можьно?! Разрешите принять меры!
- Разрешаю! - отвечает замполит, сканирую биноклем корму катера, и натыкается на белые попы веселой американской компании. - Хххады!
А Леван уже внизу и тычет в исполнительную кнопку на пульте. Есть сброс! Схватив противогаз, бежит обратно на правый шкафут, на котором уже пусто. Вырвавшиеся из фановой системы фекалии дружно и весело обволокли американский катер. Девчонкам-то хорошо - их бюстгалтеры оказались хорошими респираторами, а вот с яппи беда - плачут. Рыдают, не попадая пальцами в кнопку пуска двигателя. А вот и попали! Счастливого пути, ребята!
И снова на корабле воинский порядок, и вахтенный офицер дает команду:
- Подать питьевую воду в систему! Экипажу наполнить питьевые бачки!
Все бросаются к кранам, и лишь наш доктор сидит в своей каюте, поглаживая заранее наполненный графин и загадочно улыбаясь... Но вечером механик докладывает командиру о возникновении мелкой вибрации в районе матросских кубриков. На суровый взгляд командира начмед отвечает тонко и визгливо:
- Да нет у меня никакого брома! Только хлорка!

А завтра опять катер приплыл. Большой и атомный - крейсер УРО «Калифорния». Его командир - Гейлорд Паулсон - большой весельчак с темпераментом, соответствующим его неприличному имени: выглядит как лорд, а ведет себя как гей. И экипаж его гейский - американцы системы афро по борту и американцы системы евро на ходовом мостике. Первые дружно нагнулись и выставили в нашу сторону шахтерские попы, вторые сверху их в бинокли разглядывают. Радуются!
Но что это! На русском корабле какой-то мелкий в офицерской фуражке плакат развернул. Так, читаем:
- Эм-эн-пи-уай эм-эн-пи. Что это? Так, ниже голубь с ракетой в клюве! Поняли - эмблема русского корабля! А снизу еще что-то написано! Кто знает русский?
- Я!
- Читай!
- Сверху - Миру мир. А под голубем - Писе. Тьфу, Peace по-нашему. Надо же, они своих диссидентов на военные корабли упрятали! Умно! До Москвы далеко, а чайки - не аудитория.
- А Вы знаете, господа, когда я атташе служил в Москве, видел вот что - стоит здание, а на нем вывеска на английском, читаемая по-русски как «Пектопа». Спросил сопровождающих чекистов, что это значит. Оказывается, они так слово «ресторан» пишут!
-Да уж, дикие, эти рускиз. На юте, повторить приветствие!
И опять нам заулыбались черные то ли лица, то ли задницы. Стоящий с плакатом замполит обмяк и стал скатывать лист ватмана. Его не поняли! Но что это, американцы вдруг загалдели, захлопали в ладоши и стали показывать пальцами в наш борт. Замполит лег на леера и глянул вниз - из иллюминатора матросского кубрика выглядывала задница корабельного пса Клапана, приветствующего американцев взмахами хвоста. Из глубины кубрика раздался голос:
- Целься! Дави Клапану на пузо! Товсь! Охонь!
Вечером секс в море все же состоялся...В каюте замполита... В море все же есть место сексу!

БЫЛИ «ПАРКЕТНОГО» КРЕЙСЕРА-32 или «о последовательной непоследовательности»

- По местам стоять! Оружие и технические средства провернуть вручную! - прошелестел предусмотрительно приглушенный динамик корабельной трансляции. На крейсере набирала обороты мудро установленная Корабельным Уставом и техническими инструкциями, но на корню загубленная начальниками-реорганизаторами очередная ежедневная проверка техники.
Офицеры одной из боевых частей собрались на своём КП, оживленно обсуждая текущие дела. По трапу прогрохотали тяжелые шаги, дверь лязгнула, чуть ли не срываясь с петель, и в помещение стремительно ворвался командир корабля.
- Почему все здесь? - повышенный тон командира указывал, что он явно не в духе. Попытка «бычка» (командир боевой части - прим. Авт.) объяснить нерегламентированный сбор офицеров служебной необходимостью показала, что вопрос был задан чисто риторически и ответ на него в принципе и не интересен, поскольку была на полуслове пресечена уже чуть ли не криком:
- ПОЧЕМУ ВСЕ ЗДЕСЬ? ВСЕМ НА ПОСТЫ! - и полыхающий праведным гневом командир, не снижая темпа, промчался через КП до запасного выхода и исчез за дверью. Повисло напряженное молчание.
- По постам, - поморщившись выдохнул «бычок», - потом договорим.
В ту же секунду исчезли деморализованные командирским «наездом» лейтенанты. Выдержав положенную «годковскую» паузу, поднялись по трапу и разошлись кап-три и кап-леи (капитаны 3 ранга и капитан-лейтенанты - прим. Авт.). Тяжело вздохнув, вынырнул из объятий своего кресла командир БЧ:
- Я - в кормовые посты. Дежурный, ты за старшего.
Но тишина господствовал на КП недолго. Опять хлопнула дверь и перед дежурным вновь предстал буквально кипящий от негодования командир, а его уши разодрал просто нечеловеческий вопль:
- ГДЕ ВСЕ???!!! ПА-А-А-Ч-Ч-Ч -Е-МУ НИКОГО НЕ-Е-Е-ЕТ???!!!
«Дежа вю» успел подумать дежурный, впадая в транс.

28 мая 2004 года, где-то в о четвертом часе PM, ваш покорный слуга развязался с особо тяжкой рабочей неделей и не спеша, с баночкой холодного пива двинулся домой. Подошел к перекрестку 1905 года/Шмитовский, остановился на светофоре - поток авто уже тронулся. Вдруг на «зебру» выполз какой-то полумущщина, встречаются такие унисексы, ярко одетые, покачивающие при ходьбе бёдрами И вот это нечто не спеша переходит улицу, глядя надменно вперед и совершенно игнорируя визжащие в торможении и сигналящие машины. А проходя перед стареньким Фордом, плюнул ему на лобовуху жвачкой и показал «фак».

Про себя я посочувствовал стиляге, который не заметил на торпеде Форда зеленой фуражки...

Из тачки вылез невысокий плотный дядя лет 50-ти, в два прыжка догнал обидчика, завладел его барсеткой и ринулся обратно к авто. Обалдевший мажор на негнущихся ногах следовал в его кильватере и мямлил: «Э... чо ты?!. ну чо ты?!»
- А во чо. - был ответ, после чего дядя широко размахнулся и метнул барсетку в кузов кстати проезжающего грузовика со всяким-разным строительным дерьмом.

Дальше было как в тех виршах: «Поезд поехал - мужик побежал. Долго я взглядом его провожал». Нацепив фуражку, провожал нахала взглядом и автор результативного броска. Смотрел вослед ему, семенящему в гору за грузовиком в плотной струе выхлопа, улыбался и щурился под лучами теплого майского солнца.