Десять суток.

Отец мой в молодости совершил массу интересных деяний, о коих слыхивал я не только от него самого, но и от многочисленных наших родственников, достаточно много. Работал с шестнадцати лет. В буйной юности увлекался боксом и футболом. Шпаной не был, однако прозвище от шпаны имел: "Мастер" - за умение в драке отправить противника в нокаут одним ударом. Был лучшим голкипером родного городка, за что его перетянули в областной центр, в команду первой лиги. Оказалось, однако, что на поле молодежь там выпускали не раньше, чем через полгода после включения в команду. Плюнул он и ушел на завод, (в те времена было принято оформлять спортсменов на каком-либо предприятии как бы работающими - зарплата идет, а ты - тренируешься) на свое законное место слесаря. Тут-то его и призвали в армию. Из Казахстана - на Северный Флот. На подлодки. На атомные.
Далее - сама история. Что-то, возможно, отец привирает, что-то я напутал, однако подлинность основных событий сомнению не подлежит.
Было дело в походе. Лодка выполняла учебно-боевую задачу. Отец к тому времени был штурманским электриком и успел за этот поход получить 10 суток отпуска. Отказала САУ (а может и АСУ - не знаю, что это, могу и название перепутать).
Командир запрашивает:
- За какое время устраните неисправность?
- За полчаса!
- Вам дается десять минут!
- Есть!
Исправил за семь минут.
- Старшина второй статьи ….. докладывает: неисправность устранена!
- Десять суток отпуска!
- …..
И вот сидит отец на своем посту по боевому расписанию, работает. Несколько суток уже лодка в подводном положении. Слышит вдруг: за спиной кто-то отдраил переборку между отсеками, прошел через весь отсек и отдраивает вторую переборку прямо у его поста. Как это принято было у них на лодке, дает отец с разворота проходящему леща по заднице, да с оттяжкой:
- Переборки за собой задраивай!
Все бы так, да что-то не так: не в робе прохожий, а прям-таки в форме. В адмиральской. Командир дивизиона, адмирал Сорокин. Оборачивается Сорокин медленно, фокусирует взгляд, понятными чувствами пылающий:
- Фамилия!
- …….!
- По отбою тревоги прибыть в Центральный!
- Есть!
Зачем был на лодке Сорокин - не знаю, однако вляпался отец крепко.
Кончилась тревога, делать нечего - идет отец на разбор. Рассуждает - ну, нарядов дадут или на губу посадят, как из похода придем - полбеды, а вот что отпуска лишат - это плохо. Уж больно много намечтано за отпуск дел сделать. Друзей встретить, с девченками пройтись - в родном-то шахтерском казахстанском городке, где отродясь моряков не было...
Пришел, доложился:
- Старшина второй статьи … по вашему приказанию прибыл!
Оглядел его Сорокин хмуро и говорит:
- Десять суток... отпуска!
……….
За это поход отец заработал и третий десяток суток отпуска, не помнит, правда, за какие подвиги. Когда пришли на базу, так и поехал он, - 30 суток отпуска и 10 на проезд - всего 40.
Через две недели в родном городке начал заглядывать к ним участковый - подозрительно долго гуляет молодой человек. Через три - военком - "колись, сынок, не дезертир ли ты?"
***
А ровно через сорок дней отец догонял на вертолете свою лодку, ушедшую несколько часов назад в море ...

- Так, мужики! За словами надо следить или потом за них отвечать.
Старший лейтенант Ворохов был человеком стремительным, всем своим видом олицетворявшим дух ВДВ, напором и гонором диктовать свою волю, не давая времени на раздумья. И сейчас, когда под сомнение был поставлен его тезис о питательных свойствах мыши-полевки, он с каждым из трёх участников дискуссии поспорил на сто советских рублей, что живая мышь гораздо вкуснее и питательней, чем освежеванная и зажаренная. Условием спора, стало съедение живой мыши, без горчицы и кетчупа.
- Володя, а где ты мышь возьмешь,- не без ехидства спросил капитан Чубаров,- зоомагазина в полевом лагере как-то не успели построить.
- Да на поле этого добра на половину Китая хватит - резон этих слов не оставлял остатков сомнения в серьезности намерений. Для отступления места не осталось. Все, прочувствовав историчность момента, выдвинулись в поле. Широта поля напрямую говорила о наличии мышей, не конкретизируя места охоты. Сафари началось.
- Слышь, мужики, если будем строем ходить, мышей придётся до утра искать, - ответственным за добычу назначили Ворохова. Осторожно, тигриной поступью, он начал поход за едой, от орлиного взгляда не укрылось ни одной детали напряженных будней тружеников поля. Под ногами прополз муравьиный стройотряд. Кузнечик в камуфляже шелестел песню из жизни кузнечиков. Легкое шевеление земли, и мышь во всем своем великолепии предстала перед охотником. Медленно, с грацией пятитонного пресса, старлей присел, изготовился и бросился на мышь. Никаких шансов. Для мыши.
Предстояло самое главное. Обед. Поскольку мышь не планировала сдаваться, и вела себя как коммунист в застенках гестапо, во избежание травм лица её свободу ограничили меж двух галет. Прикинув, с чего начать, а что назначить десертом, старший лейтенант, вздохнув, откусил голову грызуну и в абсолютной тишине, под хруст мышиного скелета, начал зарабатывать свои триста рублей.
- Ну, как, хвост доедать или этого достаточно.- Ворохов вертел хвостик в пальцах
- Володя, в нем же кальций, - не удержался лейтенант Володин.
И то верно, - и хвостик последовал вслед за основной частью мыши.

xoxotyn.by.ru

В замечательном 1986 году я нес свой интернациональний долг под городом Баграмом (это в Афгане). Так как до армии я был кмс по биатлону, то и стал я там снайпером. Однажды мы сидели в ущелье и ждали караван с духами. По замыслу я должен был снять головного, он обычно был или с "мухой" или с РПГ (это противотанковый гранатомет), а затем их уже должны были накрыть с двух сторон из стрелкового. И вот вижу головного духа, он с РПГ и подходит, верхом на ишаке. Сразу понимаю, что позицию я выбрал хреновую, так как грудь у него закрыта самой трубой, а головы не видно, т.е. стрелять надо в бок, но снять его нужно с первого раза, а то он же меня сразу же и накроет.
И вот он в прицеле, жму на спуск, но тут-то меня в локоть кусает какая-то гадина, я дернулся и стрельнул мимо. Это было мимо - но как!
Я просто отстрелил бедному ишаку ЕГО ЯЙЦА, отчего тот заорал так - ну надо думать - больше того, он встал на дыбы ( ИШАК). От неожиданности бедный дух шмальнул вверх, а наверху, наподобие балкона, нависал огромный кусок скалы, который от взрыва и упал вниз (мощность гранаты 2.5 кило тротила) и покатился, а поскольку место там было довольно узкое, то он превратил весь караван и всех духов в паштет.
Парни тут же накрыли этот камень из АК, но потом долго ржали, отскребая
то, что они там везли от скалы. Камешек-то был - будь здоров!
Вася

ОБРАЗЕЦ ДЛЯ МОБПЛАНА
Среди всего прочего, чем пришлось мне заниматься во время службы в
армии, оказалась и штабная работа по составлению мобилизационных пла-
нов. Шеф на свой страх и риск стал делать из меня "секретчика". Вскоре
я уже разбирался почти во всех тонкостях "на один и два нуля". Апофео-
зом моих штабных страданий была благодарность от окружных особистов,
полученная мною на 7 ноября. Человеку, не имеющему официального допус-
ка к секретным документам! В приказе по части, конечно же, была напи-
сана другая причина для вынесения мне благодарности, но все всё поня-
ли. Что было делать шефу, если майор, присланный на "учётку", тоже не
имел такого допуска, вдобавок ничего в такой работе и не соображал,
так как до этого был зампотехом где-то в Венгрии.
А у окружных особистов, сидевших в Алма-Ате, постоянно в каком-ни-
будь месте чесалось и они примерно через каждые три месяца придумывали
совершенно новую форму составления мобпланов боевого слаживания. Тогда
приходилось всё переделывать, на что уходила пара пачек фломастеров,
пара пачек хорошей бумаги, пара лент для пишущей машинки и - самое
главное! - пара месяцев времени.
В конце мая 1987 года наш командир части в очередной раз получил
указивку: "Переделывать мобпланы!" и (разумеется!) ответил: "Есть!" К
этому времени майор - учётчик уже в открытую таскал меня за собой по
"секреткам" военкоматов - сортировать приписные карточки, а принимая
фельдъегерскую почту, тут же спихивал её мне. Когда узнали, что в Бал-
хаше, в той самой части, где мы год назад проходили карантин, образцы
нового мобплана уже есть, шеф не нашёл ничего лучшего, как отправить
меня, с этим учётчиком за компанию, дня на два в Балхаш - перерисовы-
вать эти таблички и странички...
Тихим солнечным вечером самого начала июня, когда днями уже жарко,
а по вечерам ещё дико холодно и комарики летают только чисто случайно
поодиночке, мы и тронулись в путь. Я поехал в обычном "х/б" ("парадки"
у меня вообще всю службу не было) - форму для меня нагладила чуть ли
не вся казарма. Полученные коробочки с сухпаем тут же сдал по обычаю в
"караулку", а заведующей складом, Нине Михайловне, самой лучшей женщи-
не в части и по какому-то злому року - жене этого самого учётчика, я
пообещал на прощанье, что верну ей мужа ровно через три дня в целости
и сохранности. Михайловна посмеялась, а учётчик просто потерял дар ре-
чи.
На автобусе нас подвезли к одной из вечерних электричек и мы пое-
хали в Караганду. Но в Сортировке моему майору вдруг приспичило выйти
и он, оставив меня на вокзале, пошёл в службу ВОСО (военные сообщения)
и его не было минут сорок. Все мои документы - военный билет, команди-
ровочное предписание, воинское требование - осталось у майора. Но в
Сортировке было не страшно, там патрулей не бывает и поэтому я совер-
шенно спокойно просидел на лавочке у того вокзала, через который поез-
да идут в сторону Караганды (там их два).
Уже на другой электричке мы приехали на Караганду - Пассажирскую.
До поезда на Балхаш ещё оставалось время и здесь я от своего майора
уже не отставал: патрули на этом вокзале отличались крайней въедливо-
стью, а про коменданта местного гарнизона вообще ходила легенда, что
он посадил на "губу" собственного единственного сына, приехавшего в
десятидневный отпуск со срочной службы и не явившегося к папочке с ра-
портом по всей форме...
Майор купил купейный билет себе, и общий - мне. Я намекнул ему на
то, чтобы он купил мне и бутылку лимонада, но бесполезно - Майоров был
жуткий жадина. Оставалось только вспоминать прапорщика Харачоева, че-
ченца по национальности, который вёз нас зимой с Вагифом в Дубовку и
покупал нам по дороге всё мороженое и все пирожки, которые только по-
падались.
Мой вагон оказался по составу поезда предпоследним, а майору дос-
тался последний. Когда поезд отправился, останавливаясь себе потихонь-
ку практически у каждого столба. Я бы не смог перечислить все его ос-
тановки, половина из которых оказалась просто посреди дороги на таб-
личках с номерами километров! Я разок сходил в гости к майору, а потом
их проводник закрыл междувагонный переход со своей стороны.
Ехал я совсем пустой - со мной была только матерчатая сумочка, ко-
торую мне дала Нина Михайловна, чтобы мы купили в Балхаше солёненькой
рыбки. В компании у меня оказались трое пацанов, ехавших из госпиталя
в Дубовке в балхашскую "девятку" - лётную часть у аэропорта. Они меня
малость подкормили. Спать не хотелось ещё очень долго, уже под утро я
всё-таки на часок прилёг, но быстро проснулся - холодно стало. Вышел в
тамбур покурить и в это время поезд пришёл в Моинты. Я вернулся в ва-
гон - моя соседка, молодая местная казашка - исчезла, прихватив с со-
бой ту самую сумочку, что осталась лежать под пилоткой на моей полке.
Я выскочил на перрон, но этой особы уже не увидел. Да ладно - хорошо,
что меня самого не растащили на сувениры для местного населения...
В Балхаше майор орал на меня из-за этой сумочки все полчаса, пока
мы шли от вокзала до главпочтамта. Там он опять бросил меня без едино-
го документа и убежал в местный военкомат, сказав, что скоро сюда при-
дёт за почтой автобус из той части, куда мы едем. Покрутившись немно-
го по зданию, я понял, что это небезопасно - кругом шныряли всякие
офицеры и прапора, а я не собирался объяснять всякому, зачем я здесь
так стою. Но старый командировочный волчара разве где пропадёт - я за-
ныкался в узкую щель между зданием почтамта и соседним с ним, откуда
мне была видна дорога, уселся на пустой посылочный ящик и ждал. Вскоре
и вправду появился такой же, как и у нас автобус, переделанный из ма-
шины "ГАЗ-66". В автобусе оказался сержант Барабанов, бывший командир
нашего взвода на "карантине", а за рулём - наш алмаатинец Комоликов.
Меня со свистом втащили внутрь и покатали по городу. В район почтамта
вернулись почти через час - майор уже стоял там: не найдя меня, он по-
крылся красными пятнами и ссал кипятком. К обеду мы приехали в часть.
Лейтенант балхашской "секретки" Маркелов был весёлый малый. Меня
он помнил с той поры, как стоя перед строем новобранцев, удивился, что
среди них оказался его ровесник 1964 года рождения. Пришёл ещё капитан
Аксинович, служивший до этого в Нуринске. Нас накормили, я сел перери-
совывать таблички, а эти орлы пошли решать, кого из солдат нам отдадут
в Нуринск - мы должны были забрать с собой насовсем четверых человек.
Казарму ремонтировали к новому прибытию в "карантин" молодых бой-
цов - вся часть жила в больших палатках за территорией. Там и перено-
чевали. Утром мы дорисовали свои таблички, после обеда майору предста-
вили тех четверых солдат, которых нам давали - все уже тоже отслужили
год - грузин, кабардинец, хохол и русский. Почти как в анекдоте...
Все уже собрались, до поезда оставался час, а машина никак не за-
водилась. Водила был из самых молоденьких и оказалось, что "деды" ве-
лели ему сломаться - вместе с нами двоих солдат везли на "губу". Пос-
мотрев на своего майора, который вместе с их прапорщиком бегали у гру-
зовика, не понимая, в чём же дело, я прошёл в курилку за КПП. Там си-
дело несколько "дедов": "Выпустите машину!" - "Ты что, падла, хочешь,
чтобы наших пацанов закрыли?!!" - "Я "домой" хочу, в свою часть!!!"
Мой довод был признан настолько убедительным, что "деды" велели моло-
дому доехать до вокзала, а сломаться уже там. Когда мой майор, жутко
расстроившись от того, что ему так и не удастся заехать на базар за
солёной рыбкой, уже собрался вернуться в гостиницу и допивать водку с
Аксиновичем, мы всё же поехали.
На вокзале прапорщик успел за 10 минут взять купейный билет майору
и пять общих нам и запихнуть в вагон! К середине дороги до Моинтов
стало совсем темно - генератор в нашем вагоне не работал и свет не го-
рел. Мы заняли второе от проводника купе, открыли сухпай и я рассказы-
вал пацанам о службе в Нуринске.
В вагоне слышались вопли двух местных девок, которым какие-то уха-
ри не дали сойти в Моинтах, намереваясь трахнуть. Это им в конце кон-
цов удалось и утром в Караганде мы увидели такую картину: один из этих
орёликов, пока мы ждали электричку, побежал в кассу и принёс барышням
обратные билеты до Моинтов. В купейный!!!
А мы сели в ту же самую электричку, на которой я год назад впервые
и попал в этот Нуринск. Боевая задача была выполнена и шеф милостиво
разрешил мне в тот вечер в наряд не ходить...

Этот и ещё 114 подобных рассказов - на моём сайте "Особенности национальной командировки" - http://ezdok.narod.ru