Про Саню Полоумова
(продолжение N 2)
Шутки Николеньки
Не надо думать, что Саня был вечным неудачником, и все над ним постоянно смеялись. Надо отдать должное Сане, он был неунывающим и веселым лейтенантом. Не терялся в любых ситуациях. Только и всего. Да и работать он умел.
Втянувшись в службу, Саня приобрел опыт настоящего инженера. Благодаря своим "подвигам" Саня приобрел и довольно устойчивую репутацию "рубахи-парня", способного и в поиск сходить, и водки выпить, и повеселиться от души, и потрудиться на совесть...
***
Прошел еще год.
Летом 81-го года лейтенант Саня загремел командиром очередной ремонтно- строительной колонны, производящей работы на участке 14 пограничной заставы.
Колонна, руководимая Саней и его ближайшим помощником прапорщиком Алалыкиным, успешно бороновала КСП прямо под носом у проклятых хунхузов, ибо граница на том участке обозначалась именно этой КСП. Надо сказать, что Сане было больно смотреть на свою, советскую пограничную вышку высотой в 10 метров и своими очертаниями напоминавшую покосившуюся, ажурную, Эйфелеву башню. Буквально в 200 метрах монолитно и нагло стояла 30-метровая каменная громадина пограничного батальона Народной Освободительной Армии Китая, с которой сопредельщики заглядывали аж до самого поселка Хасан. Саня развлекался тем, что, якобы, "с целью разворота трактора" периодически наезжал на территорию Китая, удовлетворенно наблюдая, как вслед за каждым наездом подкидывались по тревоге воины Мао. Подкидывались, надо сказать, они красиво. На весь Хасанский район ревела сирена, вдоль прорытых траншей цепочкой бежали китайцы, раздавались четко-мяукающие команды, на преобладающих высотах вырастали матово поблескивающие щиты ДШК, а Саня, невозмутимо вернувшись на свою территорию, картинно разводил руками в сторону вздрочнувшегося вероятного противника, как бы говоря: "Извините,мол, ошибочка вышла-с, не вписался в разворот-с...".
Глумление закончилось тем, что по линии погранпредставительской службы был получен категорический протест с китайской стороны по поводу периодического нарушения тяжелой бронетанковой техникой (трактор ДТ-75) советской стороной, и демонстративно-шантажных действий советского руководства (лейтенант Полоумов), подрывающих и так не совсем спокойную ситуацию на сопредельных территориях.
Порядком уставший от Саниных выкрутасов (но в душе довольный, что лейтенант подгадил начальникам погранпредставителей и разведчиков, с которыми он был не в ладу), начальник отряда принял решение отправить Саню в ссылку на 2-ю комендатуру отряда для проведения ревизии инженерного оборудования и ремонта нескольких комплектов ПСНР "Фара" и "Кредо". Руководство РСК возложили на ближайшего помощника офицеров - прапорщика Алалыкина.
А 2-я комендатура располагалась не очень далеко. Всего в километре. Собрав свою торбу, Саня пешком отправился на ревизию...
Ревизор всегда почитаем. Будь это на военной службе, или на гражданской.
Нашего Саню хотя и знали в лицо, но соблюли все правила приличия приема ревизоров.
Сказать честно, мне уже надоело писать (вернее, повторяться) о том, что всякое дело у русского человека начинается чем? Правильно - хорошим застольем. Хотя, если принять во внимание то, что начальник комендатуры, подполковник Гниденко, умудрился обменять штатный ТПБ на конфискованное ружье 12 калибра марки "Зауэр" у местного егеря, предварительное, перед ревизией, застолье совсем не было лишним. Тем более, русский человек все вопросы решает или за столом, или в бане, а того и другого на 2-й комендатуре было более чем в достатке.
***
Сидели в бане. Поздним вечером. Уже давным-давно и отбой проорал дежурный по комендатуре...
Сидели втроем. "Ревизор"-Саня, НК, и зампал.
Париться уже не хотелось, и в бассейн не хотелось. Дела тяжкие были обговорены, и даже был достигнут консенсус о досрочном списании с учета комендатуры ТПБ, якобы погибшего смертью храбрых во время недавнего тайфуна, то бишь, утонувшего в бурных водах озера Хасан. Как этот огромный, стационарный бинокль попал с вышки на озеро, решили не комментировать.
Пьяный Саня лениво слушал, как начальник хвалился, что он тут-де, на хасанской земле, царь и Бог, и вообще второй человек опосля 1-го секретаря Хасанского райкома партии. Замполит поддакивал. Замполиты всегда поддакивают, когда надо...
Надо сказать, что подполковник Николенька Гниденко (курсантская кличка Гнида) по жизни был прикольщиком и вруном. Жил он по принципу - "ради красного словца не пожалею и отца", а развести близлежащих - было его любимым делом. В этом он где-то даже соприкасался с Саней, который так дивно разводил военнослужащих дружественной НОАК. Вот и сейчас Николенька исподтишка, хитро поглядывая на Саню, бубнил:
- Мля, да у меня все пространство контролируется... И воздушное... И водное... Я, Саня, про сушу и недра не говорю уже, сам понимаешь. В деревне даже никто без моего разрешения и за порог не выйдет... Мля... Они у меня вот тут все... - Николенька показал чудовищной величины волосатый кулак.
Саня пьяно, но недоверчиво кивал.
- Епть, ты чё? Лийтинант, не веришь, что ль? Мне, начальнику комендатуры, не веришь?
- Николай Константиныч, перестаньте вы киздеть, - Саня был предельно вежлив, - Наше дело - граница, причем тут деревня?
- Не, мля, лийтинант, ты чё? Да мне даже железная дорога подчиняется. Не веришь?
- Николай Константиныч, на жэдэ свои правила и они куй забьют на вас, вернее, на нас, ежели что...
- Так, замполит, будешь свидетелем. Через 20 минут на Хасан проходит пассажирский. Обязуюсь остановить его прямо напротив комендатуры. Ежели не остановится, я ставлю тебе, Саня, литру. Ежели остановится, ты ставишь мне две литры. Идет? По рукам?
- По рукам! - Саню уже начал заедать хвастливый НК.
- Зампал, бей!
Через 15 минут послышалось отражающееся от сопок бормотание тепловоза. Господа офицеры, одетые в стиле древних римлян в простынные хитоны, вышли на порог бани.
- Константиныч, ты... эта... Оделся бы, может? До железки не меньше километра, не успеешь ведь босиком добежать? - поиздевался Саня.
- Куйня...Отсюда остановлю...
- Гы-гы-гы, - Саня мерзко заржал.
Поезд, приветливо помаргивая окнами вагонов, приближался к траверзу комендатуры.
- Стой!! Стоять я сказал, сука!!! Стоять, мать твою за ногу!!!
Николенька энергично сделал взмах рукой и... О, чудо! Послышался звук стравливаемого воздуха, надсадный скрип колодок, тепловоз недовольно фыркнул и постепенно замедлил ход...
Остолбеневший Саня глупо переводил взгляд с Николеньки на паровоз, а с паровоза на замполита...
- Ну что, салобон, понял теперь, кто тут хозяин? - Довольный произведенным эффектом, НК барским жестом опять махнул рукой и крикнул: - Ладно! Ехай уж, мать тебя в растак, перемать!!!
Тепловоз натужно загудел и начал набирать ход...
Вернулись в баню.
Обалдевший Саня едва проговорил:
- Константиныч, слухай, я ведь от Краскино до Хасана два года езжу уже, нет тут остановок, почему эта падла остановилась?
- А это потому, товарищ лейтенант, что нам пить нечего больше. Но! Благодаря мне мы будем пить! Я их вот где держу!
Открылась дверь и и в нее прополз взмыленный и мокрый от ночной росы старший прапорщик.
- Константинович, ваше приказание исполнено. Кум, сволочь, никак не хотел паровоз останавливать, грит где-то у них там самописец стоит что-ль, короче еле уговорил его тормознуть, зато... Вот!
С победным видом страшный прапорщик водрузил на стол дореволюционную, толстого стекла, двухлитровую бутыль с мутной жидкостью.
Засранец Николенька, оповещенный из отряда о ревизионистской деятельности лейтенанта Полоумова, и помня про ТПБ, еще с утра направил за самогоном своего старшину в Краскино на попутной машине. Старшина слезно заверил, что прибудет вечерней лошадью прямо к комендатуре, ибо у него кум работает машинистом и он, старшина, не опоздает на ночные посиделки.
Обиженный Саня отказался пить и пошел спать.
***
Саня не умел долго сердиться. Уже на следующее утро, раненько встав и плотно позавтракав жареным змееголовом, Саня засел в канцелярии комендатуры, проверяя учеты по инженерной службе.
"А на плечах у нас зеленые погоны..." радостно напевал он.
Найдя учеты в порядке, Саня, следуя своему обещанию, коряво отпечатал на комендантско-электрической "Ятрани" акт о непреднамеренной утере ТПБ, чем заслужил одобрение старого подполковника Николеньки Гниденко.
Ровно в 12 часов по Владивостокскому времени решили отпраздновать завершение документальной проверки и затем перейти к проверке материальной.
Уже в 13.00 Остапа понесло.
- Константиныч, ну и накололи вы меня вчера, век не забуду.
- Сань, не обижайся, я не со зла. Просто получилось так. Понимаешь, это как полет... Что-то тебя торкает, и ты ... ну... короче, ты понял.
- Понял, понял, больше такого не будет, - Саня засмеялся, - Я теперь бдю.
- Ага, Сань, ты это... бди. Да, Сань, мне надо поставить приказ, ты посиди, я скоренько.
- Ага. Вы только не очень долго...
***
Буденовской рысью комендант поднялся на второй этаж и нетерпеливо позвонил в дверь поста ЗАС.
- Бадрутдинов, у тебя связь в порядке?
- Так точно, таварыш падпалковнык.
- Ну-ка, соедини мне Тавотницу...
- Эст...
- Алло, Тавотница? Мне Альбатрос... Альбатрос? Крик пожалуйста соедините... Крик соедините Бальму...
Неугомонный и похмельный Николенька звонил сам себе через кучу переприемов.
КТФ 15/20 жизнерадостно осветился вызовом от отряда.
Бадрутдинов, тупо посмотрев на коменданта, ответил: "Бальма".
- Бальма, Бальма! Мать твою, канцелярию соедени!!
- Зачэм крычать, таварыш падпалковнык, я и так слышу, саидыняю канцыларий...
***
Серенький телефончик с красненькой буковкой "Э" на номеронабирателе надрывался уже целую минуту, призывно моргая неоновой лампочкой.
Зная, что по этому телефону разговаривают только по особо важным делам, Саня категорически отказывался поднимать трубку. Он надеялся, что Николенька вот-вот появится... На беду НК не появлялся, и Саня принял решение переговорить сам.
- Алло, слушаю вас...
- Буллль...булль...кто?
- Слушаю вас! Алло?
- Буллль... это, булль, Бальма?
- Да, да. Бальма! Слушаю вас!
- Буль, это оперативный дежурный, примите, буль, телефонограмму, буллль...Готовы записывать? Бульк...бульк...
- Готов, записываю! - Саня придвинул к себе журнал телефонограмм.
- Бульк, пишите, приказом, буллль, начальника пограничных войск генерала армии Матросова за номером таким-то, бульк, прикомандированному к вам лейтенанту Полоумову, бульк, по буквам: Петр, Ольга, Леонид, Ольга, Ульяна, Михаил, Ольга, Виктор, Ульяна присвоено, бульк...бульк... старший лейтенант...бульк, записали?
- Кому? Кому присвоено?
- Поло..бульк,..умову, старший лейтенант, бульк... записали?
- Да! Да! Записал!! Записал! Полоумову? Старший лейтенант? Присвоено?
- Бульк, присвоено...бульк...старший лейтенант, бульк, Полоумову...оперативный дежурный Крика...Панагушин...Бульк...
(Кто хоть раз разговаривал в те времена по каналам закрытым аппаратурой Т-217 и Т-219 поймет и простит меня за длинность и булькость).
Пользуясь булькотой и несовершенством засекреченной телефонной связи (впрочем, и сейчас иной раз трудно понять собеседника), Николенька - Гнида, проблеяв последние слова, бросил трубу контрольного телефона на клавиши и, не слишком торопясь, спустился в свою канцелярию ...
- Константиныч!!! Константиныч!??? Ты паровоз сегодня еще раз сможешь остановить? А?
- Сань, что случилось? Могу конечно, ты не волнуйся только, что случилось-то?
- Константиныч, мне старшого дали!!!
- Да ты что?!
- Точно говорю! Вот телефонограмма! Сам принимал!
- Ну...поздравляю Саня! Ай, дай тебя расцелую! Ну молодец!! Коли дырки в погонах! У тебя звездочки есть? Нет, конечно же... Ладно, напрягем старшину... Ща, Саша! Все организуем и звездочки и даже транссибирский экспресс остановим!...
Материальную проверку в связи с присвоением очередного воинского звания решили похерить. Согласно установившейся традиции, Саня, достав из заначки последние 50 рублей, закатил пир на весь мир, вернее, на всю комендатуру. Было и ритуальное питие коктейля из водки со звездочками, и опять баня, и бравые песни под луной... Все было. Праздник, устроенный шаловливым Николенькой удался на славу!
***
Прошла неделя. Прошла командировка. Были подписаны акты ревизии. Отремонтированы пэсэнээрки (еще один плюс Сане, ибо он хорошо разбирался в электронике еще со школы). И вот весь личный состав офицеров и прапорщиков комендатуры со слезами на глазах провожает веселого и безобидного "ревизора", старшего лейтенанта Саню Полоумова домой, в отряд.
А в отряде Саню уже ждали новая командировка, теперь уже на первую комендатуру, и фырчавшая у КПП "шишига"...
Время такое было. Это сейчас младшие офицеры в ус не дуют, забивают на работу хрен и норовят аж со старших лейтенантов поступить в академию, а тогда лейтенантов, тем более холостых, использовали на полную катушку, как самых привлекательных баб в престижном публичном доме...
Начальник инженерной службы, у которого было дел невпроворот, только покосился на Санину ХБ с защитными звездочками и выругал матом строевиков, которые и приказ на читку не предоставили, и его, НИСа, не оповестили о повышении в звании любимого личного состава в лице господина Полоумова.
Торопливо поставив Сане очередную задачу на Аверсе, НИС пожелал ему доброго пути и побежал ругаться с АБТОшниками которые не внесли в план машину для вывоза на границу системных опор...
***
И еще прошло время...
Только в начале октября Саня появился в отряде и приступил к исполнению служебных обязанностей на месте...
***
Командир вызвал к себе строевика и НИСа.
- Михаил Насонович (это он к строевику), вы три месяца назад приносили представление на присвоение старлея Полоумову. Я его не подписал и отправил телеграмму командующему о задержании присвоения в связи с пьянкой на второй заставе, когда он еще раздолбал трактор наш, помните?
- Э-э-э...Товарищ полковник, я представление не отправлял, оно у меня до сих пор в столе лежит...
- Бля, а почему этот щегол ходит старшим лейтенантом???!!!
Заведшийся, как дизель, с полуоборота командир заорал и на НИСа:
- Пал Палыч, бля, а ты чего молчишь?? Почему твой лейтенант нарушает форму одежды? Я тебя спрашиваю? Сейчас иду на службу, а этот "ворошиловский стрелок", на всех парах обогнал меня и даже не слышит, что я ему кричу "лейтенант, вернитесь", - командир с отвращением посмотрел на НИСа и строевика, - Рубашка на нем новенькая. Сам отглаженный весь, и старлейские звезды горят, какого хуя, я спрашиваю у вас, они горят? А?? Разобраться и доложить.
Разобрались.
В разборе участвовали даже особисты, с пристрастием пытавшие ефрейтора Бадрутдинова, который не занес в журнал вызовов нелегальный звонок подполковника Гниденко, ибо тот говорил с контрольного телефона прямо с телефонной ЗАС. Зато телефонистки Тавотницы, Альбатроса, и Крика всё добросовестно зафиксировали, что и вывело на начальника комендатуры. На стол командиру лег и журнал телефонограмм с собственноручной Саниной записью о присвоении ему высокого воинского звания "старший лейтенанат"...
Николеньке объявили строгий выговор, а Сане приказали снять лишние звездочки с погон и привести форму одежды в порядок.
Саня звездочки не снял.
Совершенно резонно он аргументировал, что находясь в течении стольких-то дней старлеем, и не подозревал, что над ним пошутили и, потом, как теперь на него будет смотреть личный состав? Если он сейчас снимет звездочки, то подумают, что его разжаловали... Не...Не будет он бесчестить свои погоны...
Так и ходил наш Саня старшим и даже командир плюнул на него, ибо по сути своей он, командир, был добрым мужиком, а орал так... для приличия... и наверное понимал Саню, да и мы бы его поняли, а?...
© A.B. Ostrognikoff (Colonell) 2002. stgs@rol.ru |
