THE CLOWN IS DEAD

У меня двое замечательных детей
От очень разных женщин
Но при чем здесь брак?

Лемми Килмистер, The Motorhead


- Ну и что? Не хочу я ничего знать. Сама виновата. Давай, подавай. Уже? Когда? Ах, так... Ну тебе, как всегда, виднее. А? Я сам по себе тебе не нужен? А интересно, с какого времени? Да? Ну, извини. Я, кажется, знаю, что тебе нужно вместо меня - бабло. Бля, ты извини, конечно, никогда не думал, что все будет так мерзко. Где-то я тебя недотрахал, наверно, но ты ж хрен признаешься. Признаешься? Волк тряпошный? Да? Тебе тоже кое в чем признаться? А то так и помрешь дурой фригидной... так, все. Пожалей стекла - у тебя теперь почти нет средств, если только на панель не пойдешь. Хотя куда тебе, с твоими-то навыками, на панель? Ладно, всё. Денег нет. Адрес в/ч ты знаешь, подавай иск на алименты. На хер. Не хочу. Да сама ты... Ладно. Бывай. Об одном предупреждаю: если Сашку начнешь против меня настраивать, головы тебе не сносить. А я не угрожаю. Я просто предупреждаю. Ага, попробуй, спрячь, давай. На цепь посади, стер... Хм.
Хлопнула дверь.
Эмоции все еще шарашили в белый свет, как в копеечку, и спускаясь по лестнице, он сильно и злобно пнул соседского кота, отлетевшего в батареям. Стало стыдно. Запал ссоры потихоньку замыкался на себя, возвращался в, казалось, до предела распухшую голову, и приносил вместе с собой какую-то мерзкую тревогу: то ли так переживалось осознание топотни по руинам семьи, то ли это уже текущая житейская шаткость властно и полноправно сверлила давешнюю бытовую устроенность, которая, теперь уже ясно, просвистев над головой, разбилась в труху там, позади, за спиной.
Он обернулся и посмотрел назад, как будто хотел увидеть там эти руины. Руин, конечно, не было, были окна обычной двушки на третьем этаже, и все там было по-старому, если не учитывать всяких мелочей - ну, например исчезновения бритвенного станка из ванной и шинели из шкафа.
К стыду добавилась щемящая грусть, выдавившая крошечную слезу. Жизнь становилась никчемной, в голове звучали только осуждающие голоса - обрывки всяких возмущенных монологов из прошлого. Никогда не уходите из семьи зимой - вся эта душевная бодяга консервируется, замораживается до весеннего ветра... Странно - почти нет снега. Просто холодно. Холодно и неуютно в этой шинели, как в давно нетопленной и неприбранной квартире. Ох-ох...
Прямо так вот, во всем военном и с чемоданом в руке, он и зарулил в ресторан. Напьюсь, думал он, и тогда, может, сердечко тайм-аут получит.
В принципе, было жалко брак - все-таки десять лет... было очень, до сведения скул, жалко сына - Саша в семейных скандалах терялся, но интуитивно принимал сторону матери, понимал, что отец не сможет дать ему любовь и заботу за двоих, и дело не в службе... а в том, что он так и не смог отнестись к сыну, собственному сыну, серьезно, оставаясь для него в лучшем случае переростком-старшеклассником. Но это, признав, можно было как-то пережить. Более же всего было жать себя. Да-да, себя. Жаль своего времени, своих надежд, своих сил, наконец. И пока эта жалость выворачивала душу, водка действительно не брала верх - отпускала вместе со слезой. И только подняв голову, чтобы посмотреть на нечто аляповато-щебечущее рядом и попытавшись оценить ситуацию, он почувствовал, как захмелел. Ну да, конечно. Капитан-лейтенант в белой рубашке (кремовые грязные все) и тужурке (старая синяя куртка п/ш сносилась до дыр). Тьфу. Его просто снимали. Пусть, подумалось тогда. Ну и пусть. Почти месть - подленькая и гадкая. Опъянение подвисло в каком-то тумане, неторопливыми завесами, из которых выплывали гардероб, такси, три фонаря вдоль спящей улицы, крохотная прихожая, раскладываемый старый диван. Кто-то ходил за дверью.
- Эт... кто там у тебя?
- Да неважно... так, домашние. Не обращай внимания...
Ну и ладно. Тяжелый сон - какой-то мальчишка, незнакомый совершенно, открывает дверь в комнатушку, по которой разбросано нижнее белье и элементы формы одежды. Открывает, смотрит и тихонько тянет: "мама, мама..." А рядом - Ирка... какая-то слишком толстая... она, не глядя в лицо, теребит плечо:
- Вставай, тебе пора валить... Ну, вставай же...
Туман рассеивается, вместе с ним сон, мальчишка и Иркин образ на чужом осунувшемся лице в обрамлении спутанных волос. Нет уж, надо смотреть в это лицо. Это теперь такая у меня жизнь - вот это и есть ее отражение. Жизнь почти разведенного офицера на службе... непонятно кому. Но действительно, надо ехать.
- Может, зайду...
Тишина. Воскресенье. Сквозь них - мерзкие привкусы похмелюги, какого-то парфюма, несвежего постельного белья. Шершавая на ощупь щека. В окне автобуса, как в аквариуме, плавают снежинки - как, в сущность, мало нужно человеку, чтобы научиться обращать внимание на падающую снежинку?
Сидя в теплом салоне, он подумал, что вот теперь и служба тоже почти лишена смысла. Собственно, со смыслом здесь всегда было негусто, но вот теперь его нет вообще. Сейчас я приду на корабль, лягу на койку в каюте и буду лежать. Встану, посмотрю телевизор в кают-компании, поболтаю с мехом. Покурю. Схожу... куда бы сходить? Наверно, в кабак. Иди в баню. Надо что-то думать насчет завтрашнего визита флагманов. А потом будет граница, много работы, и я забудусь на время...
Вахтенный у трапа, химик, что-то такое содержал во взгляде, в четкости своего козыряния....это отметилось мимоходом. А в кают-компании сидели зам и абсолютно неожиданный здесь мент - и по тому, как они прервали разговор и уставились на него, подумалось, что, наверное, мои матройзеры опять почистили ночью ларьки...
- Ляксеич, ты вот тока не обижайся, но вот присядь, разговор есть.
- Кто?
- Ты.
- В смысле?
- Ну, ты теперь проблема, ты сам. Твоя жена...
- ???
- Ну я не знаю, что у вас там, но она заяву в милицию накатала, что ты выкрал общего с ней ребенка и где-то прячешь.
- Мол, ребенок сегодня дома не ночевал - после вашего ухода играл во дворе, а потом исчез, - казенно проговорил опер.
Защипало горло, противно ослабли коленки.
- Так. Что сделано?
- В смысле?
- Искать, бля, надо. Я не знаю, где он и что с ним. Вы что-то узнали уже?
- Да хули тут узнавать? Заявился твой малец сегодня в полночь - ехал, говорит, в товарном вагоне
- Да ему семь лет всего!
- Не знаю. Простыл он немного. Сейчас спит в мичманке правого борта, оттуда выгнали всех... Не ходи пока, не буди.... вот кофейку наебни... бренди плеснуть?
- Не надо, спасибо.
- Знаете, ребята, вот из такой херни работа и состоит в основном - вместо того, чтобы жуликов ловить - высказался мент, - Хорошо хоть не регистрировали эту заяву, жены-то вашей...
- Зарегистрируйте лучше. Потом дерьма не оберетесь. И напишите в протоколах все, как было и как есть. Это не сор из избы, это просто правда, - перед глазами плыли разноцветные круги, - Я схожу гляну, как он там. Михалыч, а как в Лиепае кто-то из штабных, я слышал, один двух девок растил?
- А так... соседка у него хорошая была. И потом, это штаб. Я тут начмеда вызвал рассыльным, должен подойти скоро. Ну, еще раз извините, - зам повернулся к милиционеру, - уж сами решайте, чего и как. Ребенок здесь, как говорится, по собственной воле.
Ночью... сам добрался... , - шумело в голове, - ехал черт знает на чем по такому холоду, пока я там...
Он тихонько затворил дверь каюты, сразу найдя взглядом койку с задернутыми шторами. Аккуратно отодвинул занавеску, положил руку на лоб спящему мальчику. Есть температура. Задернул занавеску, включил светильник над койкой напротив. Увидел на столе термометр. Потушил свет, опять протянул руку к занавеси...
- Папа, - донеслось от подушки, - папочка, папка... я хотел тебя догнать на улице, только потерял из виду...
- Спи, сынок, поспи еще. Ты прости меня, пожалуйста, если сможешь. За что, я тебе потом расскажу. Сейчас к тебе доктор придет. Ты не бойся. И - спасибо тебе, родной..
Сашка включил свою лампочку и пристально посмотрел на него, сидящего над койкой в три погибели, несвежего и потертого. И захотелось говорить с сыном - впервые, пожалуй. Говорить о разных, но обязательно серьезных вещах, и говорить серьезно. Клоун был мертв. Ценой крупозного воспаления легких маленького человека, которому он был, вообще-то, очень нужен.
Вот только не в образе родного отца.
Который за это утро, наконец-то, вырос.
Выйдя на верхнюю палубу, он почти ахнул от неожиданности.
Пирса, моря, соседнего корабля, даже своего вахтенного - ничего этого не было.
Был только снег, отвесно и мягко ложащийся на этот мир.
И еще был сын Саша.
И давнго забытое ощущение смысла.

Эльтиген - Огненная земля.
1 ноября 1943 года. Керченский пролив.

Все слышали о Малой земле. В правление Брежнева она стал широко известна. Как шутили тогда остряки - "2-я Мировая война - это эпизод из битвы за Малую землю". Но если не острить, то бои там стояли очень жаркие. Но в тени остался другой плацдарм - Огненная земля, участок побережья у посёлка Эльтиген, возле Керчи. Этот рассказ я написал, просто чтобы напомнить об этом малоизвестном эпизоде войны. Ну и лишний раз упомянуть о жарких боях за мою любимую Керчь, через которую четыре раза фронт перекатывался, дважды была оккупирована. Об ожесточенности здешних боёв косвенно может сказать тот факт, что в боях за этот город звания Героя Советского Союза были удостоены 134 человека, а тогда Золотую Звезду к юбилею не давали.
...
"Редкая птица долетит до середины Днепра..." Ну, наверное, эта птица - домашняя курица. А вот перелётные птицы запросто перемахивают реки, моря, океаны и континенты. Легко им, пернатым. А вот человеку попробуй вплавь, да под огнём форсировать Днепр... Или, скажем, Керченский пролив. Редкий десантник живым доберётся до середины водной преграды.
"Чуден Днепр при тихой погоде". К сожалению, не видел, но охотно верю, что эта великая река и вправду красива, особенно при тихой погоде. Керченский пролив тоже живописно выглядит при ясной погоде. Но вот живенько так представьте картину: непроглядная ночь, неистовый осенний шторм, а бойцы морской пехоты на переполненных почти по планширь утлых катерках, буксирах и десантных мотоботах. Хотели бы вы такую погоду на их месте оказаться?
***
В первом эшелоне десанта на Эльтиген была 318 дивизия 18-й армии, отдельный батальон морской пехоты, батальон 255 морской стрелковой бригады. Помимо сухопутных сил в операции участвовало 278 катеров и вспомогательных судов, 667 орудий и более 1000 самолетов.
***
Некоторые из судёнышек тащили на буксируемых плотах противотанковые пушки-сорокапятки. А на Таманском берегу, в прибрежном посёлке Кротков, загружаются новые отряды морпехов, погрузку лично контролирует командование 18-й армией, в их числе неизвестный никому ещё полковник Брежнев, начальник политотдела армии. Ему довелось видеть, как полгода назад последние немецкие подразделения переправлялись с Тамани на керченский берег пролива.
"На берегу Керченского пролива мы увидели картину, потрясшую нас изуверством гитлеровцев. С группой командиров я смотрел на едва различимые в бинокль удаляющиеся транспортные суда противника. Мы хорошо видели, как пронеслись наперерез им наши бомбардировщики и истребители. Но, достигнув цели, самолеты разворачивались и уходили. Мы ничего не могли понять. Потом пилоты доложили: палубы судов были заполнены детьми и женщинами. Летчики не могли бросать бомбы: загнанные на палубу силой оружия, люди служили прикрытием для фашистов, засевших в трюмах".
"Малая земля" Брежнев Л. И.
...
С низких облаков обильно хлещет ливень, огромные водяные валы почти скрывают идущие в десантные корабли. Самая подходящая погода для тёмных, скрытных дел: воровства, разбоя... Или для форсирования водной преграды. А на керченской стороне - высокий скалистый берег, батареи береговой обороны, пулемётные гнёзда, блиндажи, траншеи, заграждения из колючей проволоки, минные поля, прожектора, обшаривающие воды пролива. За год второй оккупации Керченского полуострова немцы хорошо укрепились. Впрочем, сейчас, в сильный шторм и сплошной ливень, прожектора не очень помогали немцам. Волна была настолько сильной, что катерникам пришлось рубить канаты плотов с пушками. Останутся десантники на плацдарме без артиллерии, только с миномётами и противотанковыми ружьями.
***
В керченской военно-морской базе у немцев было: 30 вооружённых быстроходных десантных барж (БДБ), 37 торпедных и 25 сторожевых катеров, 6 тральщиков. Керченский полуостров оборонял 5 армейский корпус 17 армии вермахта, всего 85 тысяч человек. В корпусе были: 3 румынская горнострелковая дивизия, обороняла север полуострова от побережья Азова до Керчи, 98-я немецкая пехотная дивизия (Керчь и южнее до Тобечикского озера), 6 кавалерийская дивизия румын (от Тобечикского озера до Чёрного моря). Корпус был усилен танками, артиллерией, прикрывался авиацией. Глубина немецких укреплений на полуострове до 80 километров.
***
Темна и непроглядна украинская ночь над Керченским проливом. Потому первая волна десанта смогла высадиться на берег без шума, впрочем, немцы быстро опомнились, осветили побережье прожекторами и открыли ураганный огонь. Штормом изрядно разметало высадочные средства от Керчи до горы Опук. Одновременно по керченскому побережью открыли огонь советские дальнобойные орудия. Непосредственно на плацдарме высадки у посёлка Эльтиген десантников поддерживали батареи, ведущие огонь с косы Тузла. С той самой Тузлы, из-за которой возникнет пограничный спор Украины с Россией через 60 лет. Но тогда ещё не делили Родину на самостийные отдельные квартиры, и никому не приходило в голову выяснять у бойца: москаль он или хохол? Впрочем, это ещё впереди. Один катер с десантниками, которыми командовал харьковчанин Р. Л. Фельзенштейн, занесло даже в Керчь. Под артиллерийским и миномётным огнём они высадились на набережную, углубились в город и подняли красное знамя на горе Митридат. Впрочем, в тот же день им пришлось оттуда эвакуироваться. Сам командир десантников, раненный в том бою, был потом удостоен звания Героя Советского Союза.
Глубокосидящие десантные суда не могли подойти близко к берегу, тем более, что в этом месте, у Эльтигена, в ста метрах от берега и вдоль него узкая отмель (сам там плавал), поэтому десантникам пришлось с оружием прыгать в воду и вплавь добираться до берега. Некоторые суда повернули обратно. И всё же в первый день у Эльтигена высадились три тысячи человек.
Среди морских десантников был военный корреспондент газеты "Знамя Родины" майор Сергей Борзенко. Оставшись единственным живым офицером в отряде, высаженным мотоботом N10, Борзенко не растерялся и принял командование на себя. Позже он также был представлен к званию Героя Советского Союза.
На правом фланге моряки залегли под пулемётным огнём. И в это момент подняла всех в атаку санинструктор главстаршина Галина Петрова. Согласно канонической версии она крикнула: "Вперёд! За Родину!" Ветеран эльтигенского десанта Никаноров рассказывал нам по-другому. По его словам, она крикнула: "Моряки! Мужики вы или бабы трусливые, так вас перетак! Или вам вместо тельняшек юбки впору надеть?" И поднялась в полный рост в атаку. Рванули за ней морпехи и выбили немцев из береговых укреплений. Главстаршина Петрова погибла в той атаке, ей посмертно также присвоено звание Героя Советского Союза.
К исходу 1 ноября десантники захватили плацдарм шириной до 5 километров и глубиной в 2 километра. Потом немцы непрерывно атаковали плацдарм, в том числе и при поддержке танков, непрерывно обстреливали его на всю глубину, стянули туда все силы.
И тогда 3 ноября севернее Керчи, на участке Маяк-Жуковка-Опасное, высадились основные силы десанта 56-й армии, 3 дивизии сразу. Десант на Эльтиген был отвлекающим, потому и высажен был на столь неудобном для десантирования месте. Да и ширина пролива здесь больше: 15 километров, а на севере только 4. То есть все бойцы эльтигенского десанта были фактически уже списаны в штабах, свою задачу уже они выполнили и перевыполнили. Но ещё сорок дней и сорок держали десантники этот плацдарм. С моря они были плотно блокированы немецкими катерами, снабжение им сбрасывали с фанерных У-2 лётчицы 46-го гвардейского полка ночных бомбардировщиков, а штурмовики ИЛ-2 и артиллерия с косы Тузла оказывали им огневую поддержку. Наконец, в ночь на 7 декабря те десантники, которые могли держаться на ногах, по приказу командования 18-й армии рванули на север, к основному плацдарму, к нашим. Раненые по этому же приказу были оставлены. Спорный приказ. Но осуждать его у меня не хватит духу. Ветеран Никаноров, рассказывая об этом, плакал, не мог спокойно говорить. "Кто там был, то поймёт, а кто не был - тот им не судья".
Вырвавшиеся из окружения, десантники совершили беспримерный рейд по тылам немцев, через степь и топи Чурбашского озера, ворвались в Керчь, захватив господствующую над городом гору Митридат и Угольную гавань. Эх, если бы наше командование знало об этом и одновременно ударило бы с севера! Быть бы Керчи освобождённой тогда же. Но некому было вовремя сообщить и принять решение, а потому немцы подтянули резервы, танки, нашим пришлось отступить. Оставшихся в живых эвакуировали на северный плацдарм торпедными катерами.
А что же с ранеными случилось? Это одна из самых трагических и героических страниц боёв за Эльтиген, но известно об этом лишь со слов немцев. В их понятии раненный враг не должен сражаться, он может только милостиво просить о пощаде. Да только вот раненых обычно не брали в плен ни немцы, ни наши. Знали наши бойцы, что с ними будет. И начали свой последний, беспримерный бой! Немцы узрели кошмарные картины: раненные в голову, с забинтованными глазами, палили в немцев на слух, безногие на коленях ползли в штыковую атаку, плача в ярости, что не успевают проткнуть увёртывающихся румын и немцев, однорукие зубами рвали кольца гранат и кидали их здоровой рукой. В последний, предсмертный миг они ощутили себя не жалкими обрубками, калеками, годными лишь просить подаяние на рынках, а ЛЮДЬМИ, с которыми врагу пришлось считаться. Никому неохота умирать, но уж если довелось, то лучше при этом остаться человеком. В живых не осталось никого.
PS: На Керченском полуострове есть теперь ж-д разъезд Петрово, в честь главстаршины Петровой, погибшей под Эльтигеном. Сам посёлок Эльтиген после войны в память о боях на Огненной земле переименовали в Героевское. После отделения Украины власти Керчи вернули посёлку прежнее название. Вовсе не в угаре борьбы с «тяжким наследием советского прошлого». Просто Эльтиген - это такое же священное имя войны, как Брест, Сталинград, Прохоровка. К тому же, как выяснили краеведы, на одном из восточных языков Эль-Тиген означает герой. Потому и не стоит масло масляным именовать.

Взято с сайта http://www.telemaster.ru/history2.html. Не имеет никакого отношения к армии, но показалось смешным.

Мышепуг

Недавно я заезжал в гости к своему старинному другу Васе. Вася жил в деревне, недалеко от города, держал небольшую мастерскую по ремонту разной бытовой техники и огород. В последнее время, Вася был одержим идеей борьбы с мышами, которые вконец допекли его, совершая дерзкие набеги на кладовые. Они поедали отборное зерно, которое Вася припасал для выделки первоклассного самогона, весьма популярного в кругах местных радиолюбителей. Традиционных методов борьбы с грызунами вроде мышеловок и котов Василий не признавал. - Ты понимаешь, - говорил он, стуча в грудь кулаком, - я - электронщик, инженер и должен их победить силой мысли. Не жалея времени и сил, Вася изготовлял различные устройства или как он их называл - мышепуги, призванные навсегда уничтожить или распугать всех мышей в округе. Вася морил их ультразвуком, которого мыши якобы просто не переносят, глушил инфразвуком, от которого они должны были впадать в резонанс и в муках дохнуть, облучал электромагнитными полями, от которых, как утверждалось в какой-то статье у мышей начинается дикая аллергия, наконец подсыпал в зерно железные опилки и магнитил серых грызунов мощным соленоидом. Однако проклятые мыши, несмотря на все усилия, продолжали расхищать стратегические запасы.

Едва увидев меня, Вася затрубил, как весенний лось и толком не поздоровавшись, заявил, что я, как раз вовремя поспел на испытания нового мышепуга и поволок в свою мастерскую.

Не прошло и минуты, как на столе уже стояла банка со знаменитым самогоном, и разная деревенская снедь. А мы, поочередно прикладываясь к банке и закусывая маленькими крепкими огурцами, занялись осмотром устройства, которое состояло из разбитой автомобильной сигнализации с ультразвуковым датчиком движения. Вместо сирены к ней была прицеплена рэлюха, которая включала древний катушечный магнитофон и самопальный усилитель с колонками. На магнитофон предполагалось записать кошачье мяуканье. Чем Вася и предложил немедленно заняться. Он тут же притащил откуда-то одного из своих котов и ткнув мордой в микрофон, стал его пугать и дергать за хвост, заставляя мяукать, впрочем, без какого-либо результата. Вообще-то коты у Васи необыкновенно глупы, к тому же он их совершенно разбаловал, потакая во всех капризах. К примеру, едят они исключительно вареный минтай из магазина, спят на хозяйских подушках, а в остальное время мешаются под ногами небезуспешно выклянчивая что-нибудь вкусное. Естественно ловить по сараям пыльных мышей им и в голову не приходит. В общем, кот совершенно не понимал, чего от него хотят, только жмурился, прижимал уши и осторожно пытался укусить Васину руку, а потом, воспользовавшись удобным моментом, сбежал в подпол. Вася бросился в погоню, и вскоре из подпола донесся грохот и крики. Через некоторое время Василий появился в мастерской, за ним бежала разъяренная теща и костерила бедного зятя, на чем свет. Кота Вася не поймал, зато умудрился опрокинуть кадушку с огурцами и наступить в ведро с капустой. Вскоре теща угомонилась и ушла. - Эта змея теперь месяц меня пилить будет, - загрустил Василий, - да еще Мурзика обидели, наверно не скоро придет. - А так хотелось мышепуг испытать, - вздыхал он, прихлебывая из банки.
И тут мне в голову пришла гениальная идея. - Вася, на черта нам этот дурацкий кот, что мы сами не помяукаем? - Точняк, - завопил Вася и треснул меня по спине. Подкрепившись из Васиной банки, мы уселись к микрофону и стали мяукать и завывать точно мартовские коты. Вскоре к нам набежали многочисленные Васины дети. Они видно подумали, что мы играем в кошкин дом и стали тоже мяукать на все лады. Под конец Вася так разошелся, что рычал уже как бенгальский тигр, раздирающий слона на просторах Серенгети. Заглянувшая к нам теща только покрутила пальцем у виска и, заявив: - Допились совсем, песни поют, - гордо удалилась. Было уже темно, когда мы смикшировали леденящий кровь саундтрэк, по сравнению с которым вой собаки Баскервилей был просто жалким повизгиванием и, утащив всю конструкцию в амбар, замаскировали там, так как Вася где-то вычитал, что мыши, увидев незнакомые предметы, могут насторожиться и не придти. Наконец все было готово, и мы завалились спать на сеновал. Однако Вася тут же вскочил и убежал в амбар. - Немного громкости добавил, чтобы мы услышали, если сработает, - объяснил он.

Надо сказать, что если мышепуги у Васи выходили как-то не очень, то усилители были - что надо. Девайс, не выдававший сотню ватт на канал, у Васи и за усилитель не считался. - На таком только наушники от плеера слушать, - презрительно фыркал он. И вот примерно в шесть утра, когда все нормальные люди спят мирным сном, всю округу огласили душераздирающие кошачьи вопли. Мы подскочили как ошпаренные. Через минуту все смолкло, лишь только по всей деревне выли собаки, и из амбара доносился какой-то сверлящий душу писк. Вася схватил меня за руку, глаза его горели неугасимым огнем.- Слышишь? Это мышь. Пищит. Видал как ее колбасит? - и, схватив огромную лопату, ринулся к амбару. Лично я подумал, что от перегрузки возбудился Васин усилитель слишком уж громкий и однотонный был звук, однако же, побежал за Васей. Как спецназовцы мы ворвались в амбар, Вася размахнулся лопатой и ... застыл на месте. В мешках с зерном сидела теща, она уже не пищала, а только икала и почему-то мелко-мелко трясла головой, может радовалась, чему-то. Тут она увидела нас. Вид Васи с бодуна да еще с шахтерской лопатой наперевес производит неизгладимое впечатление, к тому же в этот момент где-то в недрах мышепуга щелкнуло реле, и он выдал новую порцию звуков. Если на улице его еще можно было как-то терпеть, то в амбаре просто закладывало уши. Для тещи видно это было уже слишком. Издав свой знаменитый писк, она, раскидала нас словно кегли, выбила дверь и как африканский носорог, ломая смородину и топоча грядки напрямик драпанула куда-то к лесу.

Предвидя тяжелые разборки Васи с тещей, я постарался долго не задерживаться и смотался домой. Однако впоследствии оказалось, что мышепуг подействовал на тещу удивительным образом. Она практически не появляется у Васи дома, его называет исключительно на Вы - Василий Петрович и ведет себя с ним очень почтительно. К сожалению, катушку с записью Вася, в страхе заметая следы, размагнитил, еще не зная о результатах ее действия на тещу, и бесценная запись навсегда утеряна для будущих поколений.