Переход на зимнюю форму одежды.

Навеяно первым снегом...

Он всегда разный. Каждый военный помнит это. Во-первых, это всегда зависит от места, где служба проходит. Не прав тот, кто сказал, что маразм в армии крепчает. Он, маразм, уже давно достиг таких заоблачных высот, что лишь немногие офицеры могут внести в его картину мастерски отточенный мазок. Таким офицером в N-ском общевойском училище был полковник Г. Целый зам. начальника училища по учебной работе. По его мнению, переход должен был проводиться в три этапа. На первом этапе командиры рот должны были проверить свои роты, далее по-батальонно и в конце всего этого оргазм всеучилищного смотра. Сам Г. присутствовал на всех этапах. Скорее всего, потому что уж очень хотелось ему в финале ввернуть, что вот мол, три дня не спал... все сам...самому приходится.
Но природа не терпит порядка. Она стремиться к хаосу. И если маразм принять за порядок, то обязательно найдется какой-нибудь весельчак, которому еще очень далеко до квартиры и академии, чтобы этот маразм разбавить небольшой порцией здорового ржачного хаоса.
Помощник начфиза Женя опаздывал в тот день к разводу кафедры. Мало того, он опаздывал на второй этап подготовки в смотру по переходу на зимнюю форму одежды. Но вместе со счастливыми мыслями о том, что он все-таки успевает пришло и жуткое озарение... Расческа и канолевый отутюженный платок остались выложенными на гладильной доске. Ни купить по дороге, ни тем более вернуться Женька уже не успевал. И здраво рассудив, что опоздание на развод деяние более заметное, чем отсутствие расчески и носового платка, добавил ходу. Уже стоя в строю, он получил от начальника кафедры старую расческу без половины зубьев. Матерый полковник знал, что кто-нибудь обязательно что-нибудь забудет. Поэтому выгреб дома весь запас расчесок. Женьке досталась последняя. Не могу сказать, что офицеры кафедры физо у нас такие неряхи. Просто вспомните любого спортсмена, а теперь спортсмена военного... ну что... вспомнили какие у них прически. Так вот эти самые прически вкупе с отменным здоровьем делают, по их мнению, наличие расчески и носового платка, мягко говоря, не обязательными. Отвлеклись... Дело оставалось за платком. Женька сделал проще. Он уболтал соседа-капитана по братски разделить его платок, что и было сделано немедленно. И вот доходит до них очередь:
- Носки показать! Удостоверения, расчески, носовые платки и наличие клеймения головных уборов к осмотру! Надеюсь на ваше сознательность, товарищи офицеры, завтра на смотре все должны быть в зимнем нательном белье. Я не собираюсь краснеть за вас перед генералом. Так... так... у вас... ага... А это что такое!!! И у вас!!! Товарищ капитан и товарищ лейтенант выйти из строя!
И началось... Тяжела логика офицерская. Вроде бы далеко в логическом ряду стоят разорванный платок и особенности селекции молодых офицеров и бабуинов, но полковник Г. в области офицерской логики был непревзойденным специалистом. Самое обидное в этом было то что все эти обиды приходилось терпеть по во общем-то пустяковому случаю. И Женька обиделся. Нет не так. Он затаил...
Весь вечер Женька готовился. Вместе с капитаном они объездили половину городских галантерейных отделов. Вечером сходили в гараж к капитану и выпилили четыре куска толстой фанеры а, уходя, захватили пару струбцин. И вот апофеоз! Училище стоит на плацу. Первой проверяется коробка офицеров.

- Носки показать! Удостоверения, расчески, носовые платки и наличие клеймения головных уборов к осмотру! Так... так... у вас... ага... А это что такое!!!
- Товарищ полковник! Ваше замечание устранено!
Наш генерал по кличке Железный Ежик и его зам по кличке Герой (действительно Герой Советского Союза) прятали еле сдерживаемые улыбки в затянутые в перчатки кулаки. Строй откровенно ржал, распадаясь на катающиеся клубочки. Курсанты стояли с каменными лицами, но видно было, что это им тяжело дается.
У капитана и у Женьки к осмотру были предоставлены:
- Платок. (Половина армейской простыни. С помощью утюга, воды и стяжки струбциной на ночь она была превращена в куб сечением 25 см.)
- Расческа. (Чудо советской сувенирной промышленности. Отлитое из не перемешанных отходов пластмассы цветов от оранжевого до ярко-зеленого произведение искусства. Форму ей придали в виде головы жирафа. Размер 20х50 см. Шаг зубьев 1 см.)

"А ведь с виду такие приличные люди."- сказала некая дама обоим ипостасям Антрекота, узнав, что мы играем в стратегические игры.
Да, был грех. Состояли членами местной Спартанской ассоциации и регулярно резались в солдатиков (в буквальном смысле слова) на выходных. А раз в два-три месяца ездили на военную базу - там был центр переподготовки и мы играли с штабистами за вероятного противника. Довольно часто выигрывали, поскольку закон нам был не писан и с ресурсами мы дальше чем на кампанию не загадывали. А играть там мы любили - на базе были совершенно роскошные тактические симуляторы. И как-то раз один такой симулятор засбоил и танковое звено развернулось и просто ушло с карты. Вообще-то в боевой и даже в учебной обстановке еще и не такое бывает -однажды во время учений вот такое звено увязло на солончаке, потому что командир принял за ориентир одиноко стоящего кенгуру - но тут штабные товарищи возмутились. Так что системщики пошли искать пропавшие танки, а мы вывалились во двор, где и принялись курить и, естественно, трындеть разнообразные байки. Доходит очередь до меня, я со вкусом излагаю историю, имевшую быть на аэродроме в Капустином Яру... и тут ко мне сквозь толпу продвигается незнакомый рыжий майор (естественно, с надписью "Патрик" на нем) и как-то нехорошо спрашивает:
- Это какой Капустин Яр?
- Как какой, ну Капустин Яр, в России.
- Вы знаете людей, которые работали в Капустином Яру?
- Да...
- Вы вообще знаете, что такое Капустин Яр?
- Да, конечно.
- Стоп.- он мотает головой,- Вы откуда?
- Из Спартанской ассоциации. А вообще из СССР.
- А как вы здесь....
- Пригласили. Вы же и пригласили. Я здесь уже второй год играю.
- А может вы и Северск-2 знаете?
- Ну не сказать, что знаю. Знаю, что есть. Отец там бывал. Впрочем, он почти везде бывал.
- А кто у вас отец?
- Поэт.
На этом майора закоротило. Спас его от безумия начальник программы, который вломился между нами и приказал несчастному отставить ловиться на геймерские розыгрыши. А нам, соответственно, отставить морочить голову замначальника службы безопасности базы, а то он тут сейчас всех разгонит. Есть, сказали мы. Потому что не объяснять же про культурные мероприятия у военнослужащих и странные вещи, к которым обязывало литераторов членство в Союзе Писателей.
Так это дело тогда и обошлось. А потом ахнуло 11 сентября, уровень контроля подняли - и нас на базу пускать перестали.

(с) Антрекот. Сумчатые баллады-2

Первые слова.

Удивительно. Как много в жизни значат первые слова. Первые слова, произнесенные ребенком вызывают большое умиление родителей и запоминаются на всю жизнь. Первые слова любимой, как одурманивающее зелье одуряют и уводят в мир грез. Первые слова начальника - оставляют след в душе. Насколько он глубок, знает только молодая чувственная душа подчиненного...
... Молодой и цветущий лейтенант Гриневский с гордостью шествовал по улицам города Полярный. Его лицо было серьезно, да и каким оно могло быть у человека в военной форме. Его ждали великие перспективы, он может стать Командующим флотом, и его флаг с тремя красными звездочками будет развеваться над каждым кораблем или катером, на который вступит его нога. Полный радужных перспектив, он прошествовал к отделу кадров эскадры подводных лодок. Поднявшись по ступенькам на первый этаж, он робко постучал в дверь начальника отдела кадров и трепетно произнес: «Разрешите войти». Получив в ответ что-то членонераздельное и мало похожее на «Входите, пожалуйста» он переступил порог кабинета.
- Лейтенант Гриневский для дальнейшего прохождения службы прибыл»- бодрым голосом доложил Гриневский.
Седовласый и местами полысевший от тягот штабной службы капитан 2 ранга Кулагин восседал за двухтумбовым столом и попивал из стакана нечто издалека напоминавшее некрепко заваренный чай.
- Ну, давай свое предписание - изрек начальник.
Слегка дрогнув от грубого голоса, Гриневский суетливо залез во внутренний карман кителя, достал новенькое удостоверение личности офицера и вытащил сложенное вчетверо Предписание и протянул начальнику ОК.
Начальник развернул его, читая пошевеливал губами, как будто ребенок, разбирая новые слова по слогам.
- Хорошо. Женат? - спросил.
- Никак нет. Холост - гордо отвечал лейтенант.
На начальника это почему-то не произвело хорошего впечатления. Он продолжал беззвучно шевелить губами и некоторое время что-то обдумывал. И вдруг еще спросил:
- Ты знаешь, чем я отличаюсь от тебя?
Лейтенант чувствовал себя как на экзамене по Политэкономии социализма - не понимал логики вопроса и до смерти боялся дать неправильный ответ. Но начальнику и не нужен был ответ. Он был уже в том возрасте, когда уже разговор с подчиненным представляется монологом, а вопросы задаются для того, чтобы показать мудрость своих ответов.
- Так вот, ты еще можешь стать адмиралом, а я уже не могу им стать, - и он грустно усмехнулся своим словам.
- К чему это? - пронеслось в голове у Гриневского.
Но философские измышления были окончены. Полистав рабочую тетрадь, начальник сделал в какую-то отметку и сказал:
- Пойдешь командиром рулевой группы на подводную лодку Б-53. Командир капитан 2 ранга Щербаков. Казарма находится на Шипке. Иди.
Сделав кульбит, называемый поворот кругом, Гриневский вышел из кабинета. Путь следовал мимо камбуза и старой двухэтажной гостиницы, носившей громкое название «Золотая вошь» к казарме, которая возвышалась на сопке, прозванной кем-то в далекие и добрые времена Шипкой. По пути он встретил улыбающегося старшего лейтенанта Горячего. Тот вертел головой, кого-то разыскивая, и вдруг увидел молодого лейтенанта, который только полгода назад проходил у него в боевой части стажировку. Продолжая улыбаться, протянул руку, поздоровался и произнес первые слова трогательной встречи уже опытного и старого старшего лейтенанта с молодым и пока еще наивным лейтенантом:
- Вот и свершилась мечта идиота и стал он лейтенантом флота.
Но Гриневского не так легко было сбить с радостного чувства нужности своей флота. Он отряхнул эти слова со своей души как пылинку и поинтересовался, где расположен экипаж Щербакова.
- Дуй на второй этаж казармы. Застанешь всех - получил он ответ.
Поднимаясь по лестнице, Гриневский уже представлял, как его по-отчески добро встретит Командир, представит офицерам. Он нужен Родине, он готов служить, готов идти в море совершать подвили. Вот и дверь кубрика. Прочитав номер войсковой части, который ему ни о чем не говорил, открыл скрипучую дверь кубрика, которая тут же за ним захлопнулась с грохотом, который заставил вспомнить богадельню из фильма «12 стульев». Найдя каюту командира, вошел в открытую дверь.
- Товарищ капитан 2 ранга, лейтенант Гриневский для дальнейшего прохождения службы прибыл.
Командир посмотрел на него, махнул рукой - не мешай - и продолжил давать указания сиплым голосом своему помощнику старшему лейтенанту Ящуку. Тот кивал головой на полученные приказания в знак полного их понимания. Закончив, командир сказал Гриневскому, чтобы он следовал вместе с помощником на подводную лодку.
Гриневский был ошарашен встречей. Его не ждали.
Быстрый, с открытым лицом (любимец команды) Володя Ящук протянул руку и произнес: «Пошли, лейтенант».
В кабинете, в котором было еще несколько человек, происходило броуновское движение, одни получали указания от командира и выходили, другие ждали своей очереди. Но через минуту все закончилось, и офицеры ручейком потянулись на выход из казармы. Гриневский шел вместе со всеми, размышляя о своей перспективе и не сразу обратил внимание на какой-то неразборчиво тихий набор слов. Вдруг сквозь его сознание к нему обращаются сиплым надрывным и от этого плохо разбираемым криком «Лейтенант!.. Лейтенант, е... твою мать!..» Этими словами впервые обратился к своему молодому офицеру матерый морской волк капитан 2 ранга Щербаков.
И хотя через 15 лет он даже не смог вспомнить ни фамилии, ни имени офицера, с которым он в дальнейшем прослужил несколько лет, Гриневский не был на него в обиде, потому что он знал с училищной скамьи - Флот на мате держится, мат на флоте держится.