Опять Забайкалье... Я не виновата, что тогда у меня не было фотоаппарата.


Фото 1. Тетушка

Безлунным вечером, ощупью возвращаясь со службы, два приятеля-офицера спотыкаются обо что-то возле своего дома, светят фонариком, чтобы посмотреть, обо что они споткнулись, и видят хорошо им знакомую тетушку. Тетушка в своем шикарном полушубке из серого кролика лежит на животе наподобие «лежачего полицейского» поперек дорожки, косит черным глазом, смущенно и дружелюбно улыбается и приветливо машет ладошкой. Если вы сейчас смеетесь, это значит, что вы просто не представляете себе, чем был кроличий полушубок в то время, когда весь гарнизон ходил в ранних китайских пуховиках, и колючее петушиное перо лезло сквозь неплотную ткань, и стелилось позади пуховиков грязно-белым шлейфом, как инверсионный след позади самолета. Если вы думаете, что тетушка пьяна, то тоже жестоко ошибаетесь. Тетушка просто шла с работы и решила срезать угол. А сэкономить лишние двести метров пешей ходьбы можно только вскарабкавшись на малюсенькую горку прямо перед подъездом. А когда лед и ветер, двигаться можно только по горизонтали, и только крепко уперевшись всеми ногами в землю, да и то не туда, куда вам надо, а туда, куда дует ветер. А если вам надо в другую сторону, то лучше ухватиться за первый попавшийся столб и переждать. А на малюсенькую горку приходится ползти на коленках и локтях, которые все время разъезжаются. И оно стОит того, ведь сэкономленные двести метров - не шутка по такой погоде. И в общем даже неплохо, если, несмотря на поздний час и темноту, ваше восползание на горку увидят два знакомых офицера - потому что они помогут вам встать и отбуксируют до подъезда. У них унты на резиновом ходу - не скользят.

Фото 2. Машинопись

Занятие на курсах машинописи в Доме офицеров. Двадцать пять ржавых, скрипучих механических машин. Самая лучшая - почти новенький «Роботрон», которому не исполнилось еще и двадцати, - на столе тетушки-преподавателя. Вы не представляете, какую гору металлолома мне пришлось перелопатить, чтобы захватить его в свое пользование. Двадцать четыре безработных офицерских жены, которые пошли на эти курсы только затем, чтобы убить время. Дела у них идут неважно - буквы путаются и клавиатуры норовят ущипнуть за пальцы. Но им не нужна на фиг эта машинопись, потому что работать они никогда не будут. Жены все старше тетушки, у них уже прошло время, когда не было возможности, и наступило время, когда уже нет желания. Они сидят за машинками в шарфах и меховых шапках, каждые десять минут вскакивают и бегут к высокой печке в углу класса греть руки. Возле печки постоянно небольшая давка, побелка на ее стенках - в следах многочисленных окоченевших рук.
Одна из учениц на задней парте громко чихает, и пока она роется в сумке в поисках носового платка, на ее носу висит и раскачивается длинная прозрачная сопля. И лишь когда спустя пять минут платок найден, до тетушки доходит, что она, тетушка, все это время задумчиво и серьезно смотрит на эту соплю и мысленно задает себе вопрос глобальной важности, перед которым отступает и холод, и ржавчина на машинках, и глухая ненависть к этим машинописным занятиям, один только вопрос - замерзнет, или не замерзнет?

Фото 3. Прокопий

Торжественное собрание, посвященное Дню работника военной торговли. Клянусь - есть такой!! Вот как раз где-то в ноябре или декабре его празднуют... Актовый зал Дома офицеров. В первых рядах тесными группками, чтобы теплее, сидит военторговский персонал, которому только что раздали подарки - по бутылке импортного шампуня и куску мыла. Шампуни у всех разные, поэтому всем интересно, особенно женщинам. Они откручивают крышечки, нюхают свои подарки, дают их понюхать другим и тычутся носами в подарки чужие. На сцене - обшитая линялым кумачом деревянная кафедра с графином воды. В графине плавают льдинки. За кафедрой возвышается бюст майора Черняева - круглая ушанка, круглое лицо, на лице - белые брови, белые ресницы и розовый нос картошкой. Он читает торжественно-поздравительную речь, пританцовывая от холода и хлопая сжатыми в кулаки руками. В особо патетических местах речи Черняев вместе с ушанкой скрываются за клубами пара, вырывающегося изо рта. Сквозь пар поблескивает только кокарда. Ниже круглого лица на животе кумачовой кафедры - герб, а ниже герба, невидимый сверху Черняеву, сидит домоофицерский кот Прокопий - крупный, костистый и жилистый. У Прокопия почти нет шерсти - он покрыт лишь тончайшим темно-дымчатым велюром, шелковистым на ощупь, но в ледяной атмосфере своего дома чувствует себя вполне комфортно. Прокопию всегда нечего делать, поэтому он всегда занят тем, чем обычно занимается кот, когда ему нечего делать. И на торжественном собрании, посвященном Дню работника военной торговли, сидя на сцене перед кафедрой - тоже. Он отрывается от своего занятия лишь тогда, когда Черняев от холода пускает петуха. Тогда Прокопий с удивлением смотрит вверх, и не увидев ничего, кроме герба, кумача и клубов пара от Черняевской речи, снова задирает заднюю лапу и возвращается к своим делам.
Полутемный обшарпанный актовый зал, Черняев, читающий речь, Прокопий, лижущий яйца, пар от дыхания нескольких десятков человек, и вокруг всего этого - инопланетные запахи импортных шампуней...

Фото 4. Черняев

Лиза. О том, что она не сможет назвать мне свою фамилию, я догадалась почти сразу - после того, как я ее трижды переспросила, а она трижды издала нечеловеческий набор звуков и ласково мне улыбнулась. Тогда я дала ей пачку из-под сигарет, ручку и попросила фамилию написать. Она улыбнулась еще ласковей и снова зазвучала. Вы когда-нибудь слышали, как звучит немой человек? Не ГЛУХОнемой, а просто немой. Мы беседовали довольно долго - я тыкала ручкой в пачку из-под сигарет, показывая пальцем поочередно на нее, на ручку и на кипу зарплатных ведомостей на моем столе. А она пыталась что-то мне объяснить одними гласными. Вообще, раньше я ее часто видела в поселке - она все время куда-то бодро шагала в крупно-клетчатом пальтишке и, смеясь, махала вслед проезжающим грузовикам. Но увидеть ее в кассе в день зарплаты никак не ожидала.
Она раньше меня догадалась, что переговоры о ее фамилии зашли в тупик, ободряюще улыбнулась, вышла и вернулась через минуту, ведя за собой Черняева. Он-то мне и объяснил, что сторож гаража Капустина Е.И., или просто Лиза, шестидесяти двух лет от роду, не может назвать мне свою фамилию из-за врожденных проблем с речью, и написать ее тоже не может, потому что неграмотна.
Сторож гаража Капустина Е.И. нарисовала в ведомости кривульку там, куда я указала пальцем, получила деньги, улыбнулась и сказала:
- Ы...И...О...
Я в замешательстве перевела взгляд на Черняева, но он только строго и неодобрительно покачал головой и обратился к Лизе:
- Ну, иди. В следующий-то раз она тебя уже узнает.
Потом покровительственно похлопал Лизу по плечу и вытащил из нагрудного кармана шоколадку.
- На, держи.
- Ы...И...О..., - повторила она ему и засмеялась.
- Не за что... На здоровье, - ответил Черняев и попрощался со мной укоризненным взглядом.

Урок немецкого.
Рассказывает непосредственный участник событий...
Необычно снежной зимой 79-го года наш любимый танковый полк выехал на очередные учения. Пока в штабах шла война на картах(36листов), личный состав тихо давал дубака по танкам и другим железным самоходным средствам для уничтожения вероятного и невероятного противника. Если кто не знает - сообщаю: в танке Т-62 НЕТ ПЕЧКИ! Со всеми вытекающими последствиями. При работе двигателя в боевом отделении хоть чуть-чуть "климатит", а в ногах у механика - полноценный уличный мороз... Однажды на ночной стрельбе с места, где механику совершенно нечего делать, автор чуть не отморозил себе копыта...
В такой обстановке просто необходим "обогрев" любого вида. Костры жечь было категорически запрещено, и выбора у нас не было - только ВОДКА!
Перед тем как дорога, по которой мы приехали, свернула в лес, она проходила мимо маленькой, дворов на двадцать,немецкой деревеньки... Идея просто висела в воздухе, тем более, что наши офицеры начали процесс обогрева уже давненько, и вокруг некоторых из них просто таял снег...
В нашей славной танковой роте давно и прочно выделился круг любителей "этого дела", своего рода масонская ложа. Магистром в ней был механик танка командира роты, он же ротный писарь Валька. Подсчитав наличные марки, которых как раз хватало на "гроссач", мы с Валькой и еще одним активистом нашей ложи - Витьком, тронулись в путь. Вдруг кого-то из нас ищут - мы пошли к землякам в третий батальон - такую информацию мы оставили дежурному сержанту. Двигаясь по широкой укатанной колее,мы довольно быстро вышли на опушку леса. Невдалеке действительно горели огоньки деревни. И тут наша быстроходность закончилась. По полю пришлось пробиваться с километр по колени в снегу. Пока дошли, очень изрядно согрелись, я даже предложил вернуться, так как цель - согрев - уже достигнута...
Единственный деревенский "гаштет" был уже закрыт, магазин тоже, но нас это не смущало. Дело в том, что на втором этаже гаштета всегда жил сам хозяин, и в любое время суток за небольшую надбавку к цене он мог овеспечить вас необходимым товаром... Так и есть - свет на втором этаже гаштета горит. Начинаем кидать снег в окна - появляется мужская голова с вопросом типа, - чего надо? Что интересно, языка из нас не знал никто, ну не считая хенде хох и аусвайс, а также бутерброд и гитлер капут. И вот с таким словарным запасом мы смело начали переговоры насчет водки. Немцу все было понятно и без слов, и он сказал "цванцик марк". Ну этот текст был понятен, это было как раз написано на банкноте, которую мы имели для этой цели... Вообще-то "гроссач" в магазине стоил 13-50, в гаштете -18 марок, а в такой ситуации - все 20. Это все было не раз и не два проверено в других гаштетах... Поймав в окне мятую двадцатку, наш благодетель очень скоро выбросил нам в окно теплого "гроссача". Тут кто-то из нас даже вспомнил про "данке шен", и мы вежливо откланялись.
О такой мелочи, как закуска,никто, конечно не подумал... Ну да ладно, не привыкать. Откручиваю пробку, прикладываю к губам горлышко,и тут звучат возмущенные голоса: - А как же мы?
Оказывается,мои боевые товарищи из горлышка не пьют-с. Не из эстетических соображений, а просто кишка тонка - я так понял их отмазки...
Короче, нужен стакан. Но где его взять в спящей немецкой деревне? Пошли вдоль единственной улицы, надеясь увидеть освещенные окна, как признак жизнедеятельности аборигенов. А вот и подходящий домик! Перешагнув через полуметровый заборчик (собак на цепи там никто не держит),подходим к окну, стучим. На пороге появляется довольно старая бабка, явно помнящая 45 год и скупую ласку победителей... Тут начинается конкретный диалог:
- Понимаешь,бабка, ну ферштейн, тут такое дело, нам нужен стакан, чтобы выпить, гут?
- Никс ферштейн.
- Вот епт, бабка, ну ты ваще не шаришь, что ли?
- Никс ферштейн.
- Ну стакан нам нужен, с т а к а н !
- Вас? (Что?)
- Ну вот смотри (показываем бутылку)- водка! Видишь? Теперь нужно взять стакан, налить в него и выпить! Поняла?
- Найн, их тринке нихть!
- Да тебе никто и не предлагает, дура.Ты нам стакан вынеси, кронштейн?
- Вас?
- Стакан!
- Вас?
- С Т А К А Н !!!
- Вас?
- Вас - вас, х%й тебе в глаз!
- А-а-а, дас глас! Момент!
И выносит стакан! Оказывается "глас"- по-немецки - стакан!
Распили мы бутылку и вернулись без приключений, но как по-немецки "стакан" я запомнил на всю жизнь...

Услышаный нашими летчиками Ан-124 "Руслан" диалог между американским авиадиспетчером и экипажем "United Airways":
- Что это за махина перед нами?
- Да, это украинский Руслан наши экскаваторы из одного штата в другой перевозит.
- А, что - сами не могли?
- Да нет у нас таких самолетов..
До-о-олгая пауза в эфире.
- Дожили...

Найдено мной.
Тетка из бухгалтерии