С какой скоростью летит пуля?

Ивановский Сергей


Меня позвали в гнойную перевязочную. Как зашел, сразу почувствовал гнилостный запах. На одном из двух столов лежал старый дед, лет так восьмидесяти. Заросший седой щетиной, он смотрел на меня серыми выцветшими глазами и улыбался. Бледное лицо с заостренными чертами, нездоровый блеск глаз, сухие, потрескавшиеся губы, и дурацкая, как приклеенная, улыбка - все это говорило мне о выраженной интоксикации.
- Сынок, ты, что ль лечить меня будешь?
- Я, дед. Давай рассказывай.
Старик приехал с дальнего хутора, где живет вдвоем со старой бабкой. Дети вроде есть, но где они обитают и что делают, дед не помнил. Весело так со мной общался, да шутки шутил, - все про жизнь рассказывал. Интоксикация, бл...!
Ранило в сорок пятом. Первая пуля правое бедро на вылет прошла, а вторая в голень, кости раздробила. Хотели, было, ногу ампутировать, но дед не давался. Собирали по осколочку, - тщательно собирали в госпитале. Полгода дед в гипсе полежал, затем ''гыпсы'' сняли - чуток санатория в Пятигорске и до дому в трактористы. Хромал он, конечно, и еще лет десять костные осколочки выходили. Но потом старая рана затянулась, и жизнь хорошая пошла, веселая!
- Три года назад диабет врачиха признала, чтоб ему пусто было.
- Что принимаю? Таблетки глотаю.
- Какие? Да шут их знает, - что бабка даст, то и пью, будь они неладные!
- Инсулин? А что это такое?
- С чего все началось? Не знаю. Старая рана гнить стала. Где пуля вошла, там рана и открылась. Бабка мед с капустным листом прикладывала, ни хрена не помогает. Я ж казак, терпел-терпел, а уже мочи нет. К тебе, сынок, приехал. Помоги.
Я посмотрел рану: гнойно-некротическая рана голени с влажной гангреной, отек уже выше колена. На сделанном в приемном доплере, кровотока в сосудах правой нижней конечности нет: полная окклюзия ПБС.
Я стоял возле деда и молчал.
- Ну что, сынок, догнала меня немецкая пуля?
Веселый дед. Смотрит на меня, глаз не сводит, и улыбается.
А потом как-то, в один момент, он все понял. Улыбка сползла, превращаясь в оскал боли, и дед отвернулся, - стал в окно смотреть.
- Догнала, дед, догнала.
И я пошел разворачивать экстренную операционную на ампутацию правой нижней конечности.

С какой скоростью летит пуля? Думаю, что очень быстро.
Но иногда полет пули длится шестьдесят лет.
Теперь я об этом точно знаю...

Маска: Меняя очертания.
---------------------------------------------------
Два любимых зеленых глаза превратились в чекрамскую "зеленку", расстреливающую в упор.
- Что ты о себе возомнил?! Думаешь лучше тебя нету?
- Есть. Все лучше меня.
Кто-то тупым, зазубренным ножом режет мою душу.
А я улыбаюсь. Маска, прикипевшая к лицу.
Ствол смотрит мне в глаза. Каждую щербинку на нем знаю наизусть. Спасибо, Димка, старый верный друг, лучшего подарка сделать просто невозможно. Рву скобу "ТТ" как в последний раз.
...Родился я в глухой деревушке Витебской губернии в 1966 году. Был я внебрачным сыном - а вы знаете, что такое быть внебрачным сыном в середине шестидесятых? Дед мой, запивший от невыносимого позора, договорился со своим фронтовым другом, что тот заберет меня, как только я родюсь, и утопит. Судьба, предопределенная заранее. Мать, вцепившись в жалкий комочек, который станет Мною, не отдала.
В 24 дня от роду я заболел воспалением легких.
- Не жилец... - сказал врач.
Дед, прижимая меня к своей груди, баюкал и умолял:
- Не умирай, Игорюшка, прошу тебя: не умирай!
А я, метаясь в горячечном бреду, смотрел на него бессмысленными мутными глазами и... улыбался.
Сухой щелчок. Привычным движением выщелкиваю обойму и смотрю на латунную ухмылку патронов. Передергиваю ствол - патронник выбрасывает несработавшую смерть. Неверяще смотрю на щербатую насечку. Осечка, которая бывает раз в десять лет. Защелкиваю обойму и досылаю патрон в ствол.
Долги розданы, жизнь закончена.
- Ты знаешь, в чем твоя проблема? - кричала Ты мне в лицо.
- Знаю. В списке людей, которых я люблю, нет одного человека.
Меня самого. А если человек не любит себя нисколько - стоит ли ему жить?
...Мне восемь лет. Мать, в очередной раз избитая человеком, который стал мне отцом, лежит и бьется в истерике.
- Если бы тебя не было, все могло бы быть по-другому!..
Я, жалкий, только что закрывавший ее своей грудью назло собственному страху перед большим и сильным, внезапно понимаю, о чем она.
Закрывшись в кладовке, снимаю с санок, на которых катался тысячи раз, веревку и вешаюсь.
Отец, почувствавший неладное, вышиб дверь и вытащил моё бьющееся тело из петли. Задушенный, я... улыбался.
Больше никогда он не поднимал руку на мать.
Щелчок. Нет, ребята, две осечки подряд - это нечестно! Направляю ствол в стену, жму спуск. Вы слышали грохот выстрела в замкнутом помещении?
На третий раз уже не хватает сил.
Я улыбаюсь.
...- Режь! - истошный Серегин крик до сих пор стоит в ушах. Нечаянным ударом ледоруба Вавилов пересек страховку и, скатываясь с нами вниз, перерезал веревку, связывающую его и нас. Серега тянул меня вниз.
- Режь! - почти мольба, почти плач. Он знает, что погибнет, но не хочет тянуть меня за собой.
Я чувствую, как выдираются ногти, но замерзшие руки не допускают до меня боль. Вытаскиваю нож и со всей силы... бью в лед - закрепиться, удержаться. Зачем?
Вовка Максимов, вбив костыль "наживую", свалился сверху, удержал, вытащил.
- Почему ты не перерезал канат? - с почти детской обидой спросил меня Серега.
Я молча смотрел на него и улыбался.
А ты можешь мне сказать, как бы я смотрел в глаза твоей матери, обьясняя ей, что я убил тебя для того, чтобы выжить самому?
Легче умереть.
Улыбаюсь. Маска, с которой я уже сроднился.
За что вы топчете меня ногами? Может, вы не видите - я же тоже человек!
Какой ни есть, но все же...
Я не умею плакать. Я просто...
Улыбаюсь.
- Ты на собственных похоронах будешь хохмить и смеятся! - брызгая слюной мне в лицо, кричала Ты.
Буду. Никто не должен видеть, как мне больно.
Почему я не могу умереть? Не совершил самое главное Дело, для которого рожден? Не искупил все Грехи?
Улыбаюсь.
Маска, насмерть прикипевшая к лицу.
2003.

ШИНЕЛЬ - 2

В нашем славном танковом полку, как и положено по Уставу, имелось холостяцкое общежитие. Оно занимало половину первого этажа старой, еще гитлеровской казармы и обеспечивало постоянной головной болью командира с замполитом. Огонек жизни в холостяках поддерживала офицерская столовая. Если бы не ее трехразовое питание, холостяки бы просто вымерли, так как через три дня после получки марок ни у кого уже не было. Несмотря на это, пьянки там бывали ежедневно, только в разных масштабах и по различным поводам. Разбогатеть, собирая марки, там было невозможно. Где бы ты их не прятал, все равно украдут и пропьют. Один крендель целый год не пил, денежку копил, храня ее в сейфе ротного, и купил «Саньё» - магнитолу с блестящими кнопками. Принес в общагу, все послушали, восхитились красивой штукой, обмыли, а наутро ее уже не было и в помине... Сперли друзья-товарищи... И стоило год не пить?
Поэтому никто и не спешил обзаводиться даже лишними гражданскими штанами - все равно кому-то понравятся. Даже элементы формы одежды исчезали как у фокусника в цирке... Зачем, например, стирать грязную повседневную рубашку? Во время обеда, когда все в столовой, заходит товарищ в соседнюю комнату, снимает с вешалки чужую чистенькую, поглаженную, надевает, и с чистой совестью идет на ужин... Я лично первые два года службы проходил в ПШ, потому что новый повседневный китель исчез на второй день, а все рубашки - на третий. Да, кстати ПШ мне больше нравилось за возможность в любой момент расстегивать верхнюю пуговицу, а удушающие галстуки я ненавидел с детства.
В нашей просторной комнате жили весело и дружно - как в ковчеге товарища Ноя - по паре (не твари) - лейтенанты, прапорщики и сверхсрочники - итого шестеро. Отношения были ровные, дружные, никто своим званием не гордился, все беды делили поровну. Однажды утром, позавтракав, стали мы собираться на развод. И тут выяснилось, что у Вити Заграбского, молодого прапорщика, пропала шинель. Дело было поздней осенью, это была его первая шинель, любовно обшитая новенькими погонами-петлицами. На развод он, конечно, не пошел, но впереди была зима, и пережить ее без шинели было невозможно. Купить тоже. Кто ж тебе продаст?
Тут же утром все собрались, пытаясь хоть как-то помочь.
-Витек, а когда ты ее видел последний раз? - начал следствие лейтенант Саня Ращупкин
- Да вот вчера я пришел в ней с караула...
- Подожди-ка, ты пришел с караула в кителе,- вставил я свой комментарий - я точно помню...
В результате мозгового штурма выяснилось, что, очевидно Витек просто забыл шинель в караулке - по случаю теплого вечера и естественного желания побыстрей смениться. Тут же он сбегал в караулку, но увы... ее там не было. Сменивший его ст. лейтенант Шмурдяк заверил его, что он ушел в шинели, и ничего тут не забывал... Следствие зашло в тупик.. Призрак смерти от замерзания стоял у Витька перед глазами все яснее... В комнате повисла гнетущая тишина. Выхода не было. Но желание помочь товарищу в беде оставалось. Шесть пар полушарий яростно шевелились в поисках решения, и оно было найдено.
В книжках часто пишут, что в минуты опасности, полного напряжения сил, человек перестает раздумывать над своими поступками, он начинает действовать как по заложенной программе, порой сам позже удивляясь откуда взялись силы и способности. Главное - не терять темп и не задумываться - иначе станешь опять обычным человеком и не осилишь дела, за которое взялся...
Вот такое состояние и накатило тогда на меня. План поиска уже был у меня в голове, я его чувствовал, но рассказать не мог, поэтому просто сорвался с места и начал действовать...
Влетаю в караулку. Начкар Шмырдяк как земляк клянется, что шинели нет и не было...Так... Начкар из первой МСР (мотострелковой роты)... Хорошо... Бегу в роту... Дежурный по роте... - А ну вспоминай ,ночью Шмандяк вызывал дневального в караулку?
- Да, вроде вызывал..
-А что он принес оттуда?
- Я не видел...
Хорошо... уже теплее... каптерка роты... каптер-армян...
- Так, ара, ты сделал то, что Шмердяк тебе звонил? Он просил узнать...
- Да, канэшна, все как он сказаль - от шинель погон-петлица сняль, шинэль ему дамой относиль...
Коридор... «список военнослужащих проживающих вне казармы»... ст. л-т Шмардяк... ДОСN18 квартира 8... выбегаю за КПП... влетаю в городок... ДОСN18... второй этаж... квартира...стучу... выходит молодая, не слишком красивая жена...кормит грудью наследника боевых традиций...
- Здравствуйте, там ваш муж просил узнать, шинель солдатик приносил?
- Приносил, я в шкаф повесила...
Набираюсь наглости:
- А можно взглянуть?
- Да пожалуйста...
Открываю шкаф - вот она, родёмая... срезаны не только погоны, петлицы, даже пуговицы...
- Все, спасибо, до свидания...
Влетаю в караулку:
- Так что, товарищ старший лейтенант, не было ли тут шинелки?
- Да сколько тебе можно повторять, не видел я никакой шинели...
- А что висит у тебя дома в шкафу со срезанными погонами? Я только что был у тебя дома и видел ее собственными глазами... Короче, завтра вечером, ты появляешься в нашей комнате в общаге с полностью обшитой, со всеми пуговицами Витьковой шинели, имея при себе литр хорошей водки. Но не надейся ее с нами пить...А если тебя не будет завтра, послезавтра утром замполит полка будет знать эту историю, а вместе с ним и весь полк...поворачиваюсь, ухожу.
Захожу в комнату... хлопаю грустного Витька по плечу...
- Не плачь, Витек, завтра вечером вернется твоя шинелка, да еще с магарычом... и... возвращаюсь в свое обычное состояние... дело сделано...прошло каких-то полчаса...
Назавтра этот типчик был как штык у нас в комнате с шинелкой и литром, прослушал мою короткую лекцию на тему «убить тебя, гада мало» и на большой скорости убыл восвояси.
А мы в тот вечер неплохо посидели, Витек, конечно, добавил...