Я ещё спал после дежурства, когда начался этот шухер. Разбудил меня сам замбой весёлым пинком по спинке кровати:
- Хорош балдеть, вставай одевайся-обувайся, получай сухпай на троих, и спальники. На неделю на Большой Баскан отбываешь во главе с начальником, и Махмуд денщиком с вами.
- Ну а спальники-то нахер?
(как представил сколько вьючить всего на неделю), да и Радж у меня ещё после кастрации не оправился, ведь загубим жеребца, тьфу, то есть мерина уже (неделей раньше почикали у моего коня яйца изверги ветеринарные).
- Я тебя щас самого кастрирую, не задавай лишних вопросов, летите бортом, там наряд поменяете, на их лошадей пересядете. Чтоб через час с манатками и Махмудом были на площадке вертолётной, а я пока пойду начальника приводить в божеский вид.
Начальник наш трое суток назад прикрутил майорскую звезду, и пребывал в коме. Вся служба легла на замбоя, поскольку замполит был в отпуску, а старшина заставы прапорщик Арбеков как раз и находился на Большом Баскане старшим разведывательно-поисковой группы, и именно эту группу должно нам было поменять.
- А чего случилось то? У них смена только через пять дней!
- Чего чего, да ничего! Наш долбоёб умудрился там жмура на леднике откопать, гляциолог хуев (старшина имеется ввиду), вот теперь летит камарилья целая, комендант, да прокуратура с криминалистами, да разведка-контрразведка. Я и говорю спальники берите, не будет там места вам на ПГП, спать придётся где придётся. Всё, хватит вопросы задавать, у самого вся жопа в мыле, остаюсь здесь с поваром да водителем, хоть сам на вышку колуном лезь, народу не хватает.
Пока снаряжался да экипировался с Махмудкой, выяснили у дежурного, что наряд наш обнаружил труп с автоматом, подробностей более не было.
Погрузились в вертолёт, причём начальник наш не с первого раза попадал на ступеньку трапа 'восьмёрки', а последующие 30 минут полёта сидел с лицом цвета своей фуражки, и изредка делал такие глаза, что я отодвинулся, дабы не быть облёванным. Комендант и прокурор смотрели на него с укоризной, но отхлебнуть не предлагали, хотя сами прикладывались несколько раз.
Место где сесть, нашли метров в пятистах ниже края ледника, интенсивно таявшего и сползавшего под весенним солнцем. Вертолёт улетел, и минут через сорок показались наши архаровцы верхом. Арбеков доложил, что да как, ну мы и выдвинулись вверх. Пока карабкались, я слушал диалог коменданта со старшиной.
- Идём мы значит по языку, смотрю, блестит что-то, подхожу, кружка торчит наполовину! Никелированная такая, как новая! Ну я спешился, дай думаю кружечку приберу, хорошая вещь, а потом думаю, а как она сюда попала?
- Во, прапора сразу видать, сечёт о чем надо думать сначала, а о чём потом! Дальше.
- Дальше, потянул я эту кружечку, а: её кто-то держит. Подрасковырял чуть, смотрю рука, чёрная. Ну думаю наверно помер человек.
- Надо полагать! И как ты догадался?
Арбеков явно сарказма не уловил, и поэтому продолжил ничуть не смутившись:
- Дак разве у живого может быть такая рука? У меня тёщу однажды в силосной яме завалило, только руки торчали, так там совсем другие руки были!
- Спасли?
- Куда там. Говорю ж чёрная рука-то!
- Тёщу спасли?
- Спасли, хуль ей будет корове, в силосной то яме!
- Мы руку то там и прикопали во льду, а кружка вот она.
И достал из вьючного кармана небольшую, грамм на 150 никелированную кружечку, с клеймом в виде звезды и иероглифом на донышке. Остановились перевести дух, высота три с половиной тысячи. Полковник Храмов, комендант нашего правого фланга, внимательно рассмотрел сосуд, и обращаясь к прокурору сказал:
- Так оно похоже и есть. В 69м, они ведь не только у Жаланашколя лезли, здесь тоже щупали проходы через перевалы. С 74го года у китайцев кружки простые, алюминиевые. Больше двадцати лет лежит, и судя по всему военный.
- Ну так вот, руку мы значит в сторонке закопали, а:
- Стоп, вы что руку отрезали???
- Да нет, что вы трищ полковник, не отрезали, это Миха, виноват, рядовой Фазлиахмедов нечаянно лопаткой отрубил когда откапывали труп.
- Ай молодца!
- Миха!
- Я товарищ полковник!
- Ну рассказывай, чего ты ещё там отрубил нечаянно?
- Только голову повредил слегка, но лицо на месте! А ноги ему не я сломал, они уже так и были наоборот.
- В смысле?
- Согнуты в коленях не в ту как у всех сторону.
- Арбеков!
- Я!
- У тебя в ту сторону колени сгибаются?
- Так точно!
- И на том спасибо, эксгуматоры хреновы. Мозги только у тебя не в ту сторону. Кто трогать просил? Эксперты должны это делать, понял?
- Так точно, виноват.
- Ладно, пошли дальше, хватит курить.
На месте мы обнаружили холм из кусков спрессованного годами снега, рядом лежала кучка различных предметов: Автомат с деревянным прикладом (7.62), бинокль, планшет (пустой правда, только чистая бумага и карандаши), тряпки какие-то, подсумок: фляжка в брезентовом чехле. Поодаль, положив седло прямо на снег сидел Серёга Сурков, он было дело вскочил когда мы показались, но сейчас сидел и молчал. Охранять его оставляли всё это дело.
Криминалист с разведчиками начал разгребать 'могилу', мы с интересом разглядывали снаряжение китайского диверсанта(?) двадцатилетней давности. Я умыкнул себе карандашик немедля. Начальник наш еле живой от перелёта и подъёма., взял фляжку, потряс возле уха.
- Пустая.
Открутил крышку, понюхал, передёрнулся.
- А пахнет-то спиртягой! Свежей спиртягой!
Вытряхнул на ладонь каплю, лизнул.
- Неразведённый.
Потом медленно, поднял глаза на Суркова, и вдруг охрипшим голосом спросил почти шёпотом:
- Суркоов?
- Сурков сука!
И кинул фляжкой прямо в лобешник Серёге. Тот даже и не увернулся. Сидел и улыбался. Все естественно повернулись в нашу сторону. Сурок не с первого раза встал, одел шапку коккардой к уху, и произнёс:
- Здоровеньки булы.
И упал.

Через пару часов мы спускали вниз два трупа. Один из них пускал сопли пузырями и непотребно храпел. Второй уже 21 год капли в рот не брал. Наш новоиспечённый майор еле полз, так был близок к опохмелке, да какой! Все заслуги того поиска были перечеркнуты алкогольным ЧП. Комендант был мрачнее тучи. Арбеков явно прикидывал, где достать вазелина пару килограммов. Ну а я прощался со своим спальным мешком. Мы с Махмудом бросили жребий, в чей покойника совать, в чей Суркова. Мне достался китаец. Сурок таки обоссал Махмудовский мешок (уже в вертолёте). Так они вдвоём и прилетели в отряд. Только один попал на десять суток гарнизонной губы, а второй в городской морг, ждать представителей с той стороны.

P.S. Серёга умудрился вернуться обратно на заставу, но спирт тот начальник ему не простил, демобилизовался Сурок 31 декабря около 20.00 после боевого расчёта. А китайца свои так и не забрали. Карандашик тот храню до сих пор.
Аллюр.

Записки о сумасшедшем
Подполковник Мельников сошел с ума. Событие, конечно, прискорбное, но обыденное. Бывает. Даже с подполковниками. Доподлинную причину помешательства установить не удалось, хотя некоторые странности за Мельниковым замечали и раньше. Почему-то он очень боялся быть отравленным, для профилактики регулярно полоскал рот уксусом и никогда не ел и не пил ничего холодного. Однажды он заявился в ТЭЧ, разделся до пояса и попросил техников погреть ему спину паяльной лампой, так как, дескать, ощущает в организме признаки отравления. Личный состав в ужасе разбежался. Поскольку странного народа в армии хоть отбавляй, с Мельниковым не связывались, надеясь на то, что его куда-нибудь переведут или сам уволится. Не тут-то было.
Однажды на партийном собрании Мельников попросил слова. Вышел на трибуну, как всегда идеально выбритый, в наглаженном мундире, дождался тишины и произнес краткую речь. Из нее присутствующие, в частности, узнали, что все они являются сексуальными собаками и гнусными извращенцами, которые постепенно выжигают у него, Мельникова, половые органы путем точного наведения на окна его квартиры антенн радиолокационной системы посадки, а также регулярно предпринимают попытки отравления парами свинца с помощью электропаяльников.
Командир содрогнулся. Присутствующие тоже. Под предлогом врачебно-летной комиссии Мельникова отвезли в госпиталь. Осмотрев пациента, начальник психиатрического отделения радостно потер руки и заявил:
- Наш клиент! Оставляйте!
Через месяц Мельникова уволили из Красной Армии вчистую, однако, в психушку не посадили, посчитав его психом неопасным.
Однако в сорванной башне подполковника что-то намертво заклинило, и он напрочь отказался считать себя пенсионером. Каждое утро, одетый строго по форме, он прибывал на развод, пенсию получать категорически отказывался и настойчиво стремился принять участие в жизни парторганизации части. И вот тут-то возникла проблема! За КПП Мельникова можно было не пускать, пенсию переводить на сберкнижку, а вот как снять его с партучета? Ни в одном руководящем документе не было написано, что делать, если коммунист сошел с ума. В ведомостях он числился задолжником по партвзносам, что в те годы считалось сродни измене Родине и парторг, каждый раз, страдая от неловкости, объяснялся в высоких штабах. Однако, как помочь горю, не знал никто.
Между тем, Мельников начал писать жалобы. Странные по форме и жуткие по содержанию, они разлетались по всем руководящим партийным органам, вплоть до Комитета Партийного контроля при ЦК. О своих проблемах с головой Мельников в письмах тактично умалчивал.
Наконец, чтобы разобраться на месте, из Москвы прибыл контр-адмирал из военного отдела ЦК. Собрали парткомиссию. Адмирал, строго соблюдая флотские традиции, произнес краткую вступительную речь, в которой цензурными были только предлоги и знаки препинания. Смысл ее можно было передать тезисом: 'Какого х#я?!'
Измученный постоянными проверками парторг сначала пытался объяснить ситуацию во всей ее сложности и противоречивости, однако флотоводец и слушать ничего не хотел.
Наконец парторг не выдержал и заорал:
- Х#й с ним! Одним сумасшедшим в партии больше будет! Давайте тогда создадим первичную парторганизацию в дурдоме и поставим его в ней на учет! Пусть там на собраниях хоть левой ногой голосует!
Наступила мрачная тишина. Адмирал молча собрал свои бумаги, поднялся и направился к двери. Уже выходя, оглянулся и приказал:
- Поставить психа на партучет по месту жительства. При ЖЭКе! Пусть теперь они с ним разъе#ываются!

Про холодную войну
(рассказ бывалого человека)


(Рассказчик с 1950 до 1956 года работал врачом Советсткого посольства в США.)

"Рано утром звонок телефона - посол срочно приказал прибыть к нему.
Прихожу. Парадная дверь в посольство закрыта, перед дверью какая-то лужа грязная - иду в обход.
Тон совершенно официальный: " На Советское посольство было проведено химическое нападение!"
У меня челюсть отвисла: "Какое нападение?"
"Ты что не видел, чем порог залит?! Маслянистая жидкость! А вдруг это иприт?!"
"Да ну, иприт... Сейчас бы полвашингтона уже в госпитале было..."
Тут он мне прочитал краткую, но выразительную лекцию о напряженном международном положении и приказал: "Дезактивировать и доложить!"

Ну что же делать? Пошел к уборщице, взял швабру, ведро воды, крыльцо помыл, формалином побрызгал, докладываю: "Дезактивация проведена, образцы вещества сданы в лабораторию на анализ!"

"И что показал анализ?" - спросил я.
"Я разве тебе сказал, что я делал анализ? Это я ему сказал..."
* * *

"А ты знаешь, как я узнал, что мне полковника присвоили? Посол меня пригласил в кабинет, поговорил о том, о сем, потом достал из сейфа бутылку коньяку, одну звездочку пальцем прикрыл, потом этим же пальцем по ней постучал и на меня указал..."

(http://letopis.kulichki.net/1999/april99/nom23.htm)