День ВДВ
Странно. Ничего из того, что рассказывал сейчас Лёва, я не помнил. Лёвка смущённо крутит в руках рюмку на тонкой ножке, не замечая, что остатки водки плескаются на его серый пиджак, расплываясь маслянистыми пятнами.
- Ты что, правда, не помнишь? - сомневаясь в моей искренности, бурчит Лёвка.
Эх, братишка, братишка! Я же контуженный. Дважды причём. Так что ничего удивительного. Как там говорится: «Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша!» Кстати, любимая поговорка в отношении меня бывшей супружницы. Выходит, права она.
- Лёв, ну чего ты огорчился? Я ж тебе верю! Так было, значит - так! Ты же сам всё видел.
- Ладно, Игорёха, давай ещё по полтишку и побежал я, - вздохнул Лёва, - Дела. Сам понимаешь!
Да уж. Дела. У всех дела. А сегодня, между прочим, день ВДВ. Хм, пойти, что ли, к памятнику, встретиться с братвой в голубых беретах. Нет, пожалуй! Шумно очень. Провожу-ка Лёву, да посижу ещё. Выпью.
Дувалы кишлачка, слившиеся единым пыльным цветом с землёй, казались очень близкими. Думалось, что за несколько часов возьмём селеньице, прочешем и уйдём дальше в горы на выполнение основной задачи. Кто ж знал, что так всё обернётся?! Хадовцы клялись и божились, что кишлачок мирный и проблем с его пересечением у полка не будет. Ошиблись. Или не ошиблись. Подставили, скорее всего. А может быть, и нет. Не важно.
Только кишлачок этот стоял на замечательном месте, контролировал перевал, через который караваны тянулись в Иран, Ирак, Китай, куда угодно и обратно. Волокли всё, понятное дело, на чём можно было разбогатеть достаточно быстро. Продукты, электронику, одежду, обувь, а главное - наркотики и оружие. Ну и как? Мог этот кишлак оказаться свободно проходным? Нет, конечно! Богато тут жил народ, собирал мзду за проезд через перевал. Жировал-пировал кишлак, оказывая услуги по кормёжке странствующего люда, устройству на ночлег, проводниками и так далее. А тут пришли мы. Кто ж откажется от своего добра? Это как у нас в прошлые времена. Припёрлись в деревню красные комбеды и начали трясти-расстреливать зажиточных мужиков, называя их кулаками, вытряхивая последние крохи для кормёжки пролетариата, непонятно для чего ввёргшего Россию в нищету и бедность. Чего уж там, история развивается по спирали, отражаясь целиком и полностью на разных точках карты. Тут бы пожалеть бедолаг разжиревших, но - нельзя! Враги они сейчас для нас. И для меня лично.
Так что - только вперёд. А вперёд не получается. Залегла рота. Слишком уж плотный огонь ведут духи. Эх, сейчас бы пару вертушек, хоть самую завалящую артподготовку провести. Тогда бы - лафа! Воюй - не хочу.
Сегодня день ВДВ. Второе августа значит. Командир роты ещё в предутреннем липком тумане поздравил нас, пообещал, что после прохода через кишлак, отдаст на разграбление. Нет, не кишлак! Личные запасы сигарет «Родопи». А что там пара блоков? Ничего. Зато, вроде бы, действительно праздник.
Подниматься-то как не хочется! Пули визжат, взрываются фонтанчиками в податливой мягкой земле, чиркают или глухо врезаются в камни, брызгаясь яростными брызгами. Чёрт, всё лицо искровянили осколочки. Острые, заразы! И всё же надо подниматься и переть на эти чёртовы дувалы.
- Ну, братва, вперёд! - как-то удивительно громко в трескотне пулемёта звучит голос командира.
Невольно все смотрят в его сторону. Майор срывает с себя разгрузку, выдирается из побелевшего от пота, солнца и пыли хэбэшки. По глазам ярко бьют голубые полоски тельняшки. Командир напяливает разгрузку на плечи, хватает автомат и выскакивает из-за огромного валуна навстречу пулемётам. Ну и кто после этого усидит в укрытии? Кто из нас тогда не стянул с себя куртки, выставляя на показ всему миру свой тельник? Ломанулись мы тогда лихо! Духи, видимо, совсем обалдев от такого зрелища, замялись чего-то, что дало нам шанс прорваться почти к самому кишлаку. Только когда мы были совсем у дувалов, лупанули по новой. Да куда там. Смяли мы их. Напрочь. Напоролись наши братишки на пулемёты. Завалили их своими телами, что твой Александр Матросов. Да кто ж во время боя считает потери? Есть цель. Есть враг. Надо уничтожить!
Вдруг вижу, заспотыкался чуть впереди меня Пестик. Здоровенный хохол. Между прочим, фамилия-имя его Павло Тычина. Во как! Только почему-то прилепилось к нему Пестик. Рост под два метра, ручищи как чайники, размер обуви под пятидесятый. Короче, ещё тот Пестик!
Упал Пестик ничком, разбросал руки в стороны и автомат выронил, а ногами сучит, вроде как бежать собирается дальше. Значит, жив! Подскочил я к нему, тяну на себя, а он тяжеленный, в лифчике магазинов автоматных немеряно, да гранат достаточно. Вылущил я Пестика из разгрузки, тяну к себе на плечи. Никак! Хоть бы помог кто. Только все уже вперёд проскочили. Душат, давят духов в кишлаке. Еле взвалил Пестика на плечи. Тут вторая проблема - два автомата на земле и разгрузка раненого. Встал на колени. Боюсь Пестика на землю уронить, потом ведь не удастся поднять его снова. Подобрал добро наше, поднялся в полный рост, аж в глазах померкло, и бодренько зашагал в сторону боя. Благо, стрельба уже оттеснилась к перевалу, туда, где окраина кишлака.
Неудобно, тяжело, чёрт возьми, такого мужика переть, всё время соскальзывает с плеч. Вот уже и носками ботинок волочится за мной. А ботинки у Пестика исторические. Почему исторические? Так ведь история была замечательная.
Когда молодых привезли самолётом из Ашхабада, построили, посчитали, ржали всем полком. Сами посудите, было ведь над чем. Во-первых, хэбэшка у всех была одного размера. Пятьдесят четвёртого. Это и тем досталось, у кого от природы метр с кепкой, и тем, кто побольше росточком вышел, и тем, кому она явно мала была, включая Пестика. Видок ещё тот! Штаны по щиколотку, рукава по локоть, на животе куртка не сходится, треугольник тельняшки аж под брючным ремнём заканчивается. Да и это ничего! Все в боитнках, один Пестик - в кедах. А ноги у него как ласты. Команда была: «Равняйсь! Смирно!» Все, конечно, носочки подравняли, на грудь четвёртого, вроде бы вылупились, а сами через плечи за спины поглядывают и краснеют от сдерживаемого хохота. Потом не выдержали, заржали. Так и было с чего! Наш командир роты, майор Петрович, даже не цикнул ни на кого, сам хохотал. Не думайте ничего такого, никакого панибратства. Фамилия у него такая. Была. Погиб потому что Петрович. Так вот. Ржали-то почему. Из-за строя каблуков далеко выдавались пятки истоптанных кед Пестика.
- Ну, ты - пингвин! - восхитился Петрович.
Вобщем, пока молодых натаскивали к местным условиям, через месяц прислали ботинки для Тычины. Заказные. Сшитые в ателье по заказу.
Чувствую я, что Пестик своими замечательными ботинками чиркает по земле. Ну, думаю, сейчас к стеночке прислонимся, сползём как-нибудь и передохнём. Там уж пусть санитары Пестиком занимаются, а я дальше погребу. Бой-то ещё не закончился.
Дотащились до полуразвалившегося сарая. Сил на то, чтобы стрельнуть в тёмный зев уцелевшей двери, уже нет. Ладно, будем надеяться, что братва хорошо здесь прошлась. Только собрался повернуться к стеночке, как страшный удар в спину опрокинул в пыль.
Потом что-то смутное помнится. Кто-то меня тащит, выдирает из руки автоматы и разгрузку, льют воду на голову, в нос тыкают нашатырём и сквозь ватную заглушку шепчут:
- Да живой он, живой. Видишь, кровь не его. А Пестика уносите туда, к убитым. Вертушки скоро будут...
А Лёвка видел всё тогда. Они шли за нами следом с другой стороны кишлака.
- Вижу я, Игорёха, как ты взвалил хохла этого на плечи. Прёшь, как бульдозер. Вокруг вас пылищи немеряно поднялось. Он сполз у тебя с плеч, ногами по земле волочится. Стрельба, молотим по духам, несёмся за твоей ротой. Потом вижу, ты к дувалам подобрался. Тут-то вам в спину и стрельнул душара из базуки. Силища-то у пули её ого-го какая! Думал, всё, не увижу больше тебя.
Потом уже, когда в вертушку убитых грузили, хохла того узнал, а тебя нет. Пошёл искать. Смотрю, ты у колодца умываешься, льют тебе на спину из кожаного ведра воду, а на спине синячара с тарелку, в кровоподтёках...
Теперь, после рассказа Лёвы, дружка моего боевого, стал я понимать, отчего спину ломит на сырую погоду, да и тяжести поднимать могу только с кряхтением. Вот уж подарочек, так подарочек получил ко дню ВДВ!
Ладно, хорош отдыхать. Последнюю рюмашку и побежал. А куда деваться? Дела!

О половом воспитании личного состава
с частях и соединения Российской Армии


Старшина, входя в канцелярию:
«Вся рота педерасты... опять косметичку уперли!».


Капитан Женя был молодым начинающим педерастом. Случилось это тихо и быстро, да так что первое время сам Женя об этом ничего и не узнал. Прибыл Женя к новому месту службы, по сложившейся уже привычке (чай не впервой) поехал сразу с утра представляться. У знакомого, который служил здесь же, бросил вещи, погладился, побрился-помылся и выдвинулся в направлении предполагаемого начальства. Командиру Женя понравился сразу. И подход, и четкий лаконичный доклад, и даже фигура капитана... Да вот фигура... Что-то в ней было не так... Какой-то он слишком стройный и подтянутый, да и форма на нем сидит в каким-то особенным лоском и щегольством... Полковник почесал собственный «комок нервов» размером с хороший астраханский арбуз, обладающий тем же спелым звенящим звуком, и подумал, что с тех пор как его коллега-сосед застал у себя на стрельбище двух совокупляющихся операторов-мишенщиков, ему уже начали мерещиться педерасты и в собственной части. Ну да ладно... «Занимайтесь!» - привычно бросил командир Жене и решил больше об этом не думать.
В роту, которой предстоит командовать, Женя решил зайти тоже сразу, без предупреждения. Поэтому при его появлении, дневальный боец-хакас по фамилии Чен, ослепленный блеском парадной формы прибывшего незнакомого капитана забыл, что нужно орать в таких случаях. Но настроение у Жени было хорошее, поэтому он не стал для начала наказывать нерадивого дневального, а просто спросил: «Кто в роте из командиров есть...» Для Чена в роте главнее страшного дембеля Хари не было никого... Поэтому Чен спокойно проводил капитана в каптерку к Харе. Харя как ни странно не спал и не ел в данный момент, он вытачивал из куска гильзы дембельскую заколку на галстук. Прибывая все в той же блаженной задумчивости незнакомый капитан спросил на манер белогвардейских офицеров: «Что мастерим любезный?!... А-а-а-а заколочка... Миленько-миленько... А скоро ли вам, уважаемый, к матушке домой собираться?... Через пол-месяца... Чудненько-чудненько...» И вышел из каптерки, бормоча про себя: «Посмотрим...Посмотрим...» Харя сидел ничего не поняв, но видавшая много чего за два года дембельская точка чувств, говорила о приближающихся половых приключениях... На фоне этих чувств, Харя отметил как странно передвигается новый капитан. С гордой осанкой, спина прямая, грудь колесом... Но вот пятая точка как то странно отставлена назад... Жуткая испарина выступила на лбу Хари при воспоминании о том, как его, молодого духа, приперев к стене туалета, дедушка рядовой Ибрагимов пообещал, что за еще хотя бы один косячок, поимеет его в самой извращенной форме и при этом ласково так погладил ниже ремня... Когда капитан скрылся из виду, Харя в сердцах выдавил сквозь зубы: «Педераст!!!» Так Женю уже второй раз за день опустили ниже уровня гарнизонной канализации.
Перед обедом, когда рота вернулась с работ, весть о том, что у блудных детей наконец-то появился отец-командир уже разнеслась. Народ бурлил по этому поводу в курилках. Когда единственного свидетеля Чена спросили как тебе новый ротный, он честно ответил: «Добрый такой, но Харитонов сказал что педераст!» Народ сложил вместе доброту и гомосексуальную наклонность нового папы и загрустил. Погрустил-погрустил и подумал себе: «А нака выкуси... Не таких еще видали... Нас живьем не возьмешь!»
За прошедшие две недели капитан Женя, впервые для себя, уяснил что, что-то у него не ладится с личным составом... Подчиненные вроде слушались, вроде подчинялись, но не было того единения родственных душ как на предыдущих местах службы... На пьянку по поводу вливания в коллектив практически никто не пришел, а те кто были сказались занятыми и быстро свалили... И вообще как-то странно себя вели все. Бойцы взятые с собой разгружать домашние вещи из прибывшего контейнера, буквально обнюхивали все подряд. Особенно долго они задержались у портрета молодой красивой порно-звезды в облегающем жутко декольтированном платье с таким фантастическим макияжем и прической, что у половины грузчиков сразу же сформировалась четкая идея побыстрее закрыться в дальней кабинке туалета. Жена это быть не могла (нет таких жен у пехотных капитанов), а любовница вообще отпадала... Для отмазки возит с собой, подумали солдатики, типа моя краля и я вообще нормальный...
Женя получил однокомнатную квартиру в ДОСе и решил позвать того самого знакомого, у которого в начале останавливался, на новоселье. Знакомый пришел, но вел как-то странно себя... Все наводящие вопросы задавал непонятные... Но после третьего стакана набрал воздуха и выпалил: «Женька! Скажи другу честно! Ты ПЕДИКОМ когда стал?...!» Первое что хотел сказать Женька: «За пидора ответишь!!!». Но тогда пьянка грозилась окончиться обыденной реальность многих гарнизонных междусобойчиков. При этом в голове капитана из лоскутных кусочков бытия начала складывать печальная и смешная, но до простоты четкая картина мира. В ходе пересказывания собутыльником всех слухов и домыслов, ходящих в городке, лицо капитана расплывалось в хитрой улыбке. Первым делом он, попросив никуда не уходить знакомого, сносился на почту и быстренько отстучал телеграмму. Потом они, выпив еще и еще и еще, пошли в роту.
Зайдя с товарищем в роту, капитан вызвал сержанта Харитонова. Харя, нагленько улыбаясь, топтался на пороге: «Взвли тщщщщ кптан...» Женя, встав из-за стола доверительно приобнял за плечо сержанта: «Знакомься! Это мой ДРУГ - майор П.» Сделав ударение на слове «ДРУГ». «Ты у нас мальчик не маленький, сам обо всем догадался быстрее всех... Но знаешь за все в этой жизни надо платить!» - сказал капитан Женя доставая из портмоне упаковку дешевых китайских презервативов и перекрывая Харе путь к двери. «Это заговор пьяных педерастов! Все 3,14здец... Приплыл!» - пронеслось в голове у бледнеющего Хари. И приняв низкий старт, сбивая ротного, Харя вынесся из канцелярии: «Мааааааа-маааааа!!!!». Капитан выбежал следом, с расстегнутой на все пуговицы ширинкой и распростертыми в сторону убегающего руками: «Андрей! Постой! Ты меня не правильно понял!» Рота обернулась и притихла, охренев от происходящей на их глазах Санта-Барбары. Капитан вернулся в канцелярию и они позвонили еще двум военным:
- прапору на танкодром (чтобы затопил баню),
- замполиту батальона (чтобы подътягивался)
А после зайдя в лавку и взяв еще, капитан Женя отправился в баню и сделал там то, чего еще не разу не делал в своей жизни... Он изменил жене... Прям на глазах двух майоров и одного старшего прапорщика трахнул секретчицу (а заодно и штабную шалаву) Катьку. После этого спокойным голосом объявил: «Скоро приезжает моя жена, ты Кать не обижайся, но ты мне на х.й не нужна... Надо просто было этим придуркам доказать что я не пидор! Если кто-то из вас хоть слово выдаст в эфир, завтра же перед строем своей роты объявлю ВСЕХ своими ДРУЗЬЯМИ!!!».
Через два дня приехала, вызванная срочной телеграммой с отдыха от мамы, жена капитана Жени. Ее звали Элина, в народе Эля. Эта была та самая молодая красивая порно-звезда с портрета. Приехала вовремя, как раз успев к проводимому в рамках осенней окружной осенней проверки, конкурсу художественной самодеятельности...
Люди, которые смотрели тот концерт, говорят, что все без исключения гарнизонные женщины, девушки и девочки украдкой смахивали соленые слезы, когда капитан Ракитин с женой Элиной Ракитиной, мастера спорта, исполняли жгучее танго на сцене гарнизонного клуба. Они были не просто муж и жена...Они партнеры по бальным танцам с 9 лет. Отсюда и осанка и выправка и походка... И даже фантастический макияж и прическа...

Больше всех рыдала Катька...

Сантехник
Окончание. Начало в выпусках 471-475.

За четыре месяца я отвык от него. Солнечным, весенним днем, сидя в столовой, я услышал знакомое:
- Товариша сэржанта..., - и поперхнулся кашей.
Поднял голову и уперся в знакомый взгляд. Откашливаясь , махнул рукой, садись, мол, чего там.
После обеда пошли к командиру взвода. Я постучал и, толкнув дверь ротной канцелярии, вошел.
- Чего тебе? - вполне громко и по-командирски начал старлей, закончив свистящим шепотом-полустоном, заметив маячившего за моей спиной Худайбердыева, - Татарин!
Придя в себя, приказал назначить Худайбердыева вечным дневальным до комиссии. И вот уже через день знакомые, преданные глаза встречают меня на входе в ротное помещение казармы. Потом мы идем с ним в наряд по роте. В наряде настороженное ожидание плохого не покидает меня до самого конца. Но удивительно! Ничего не происходит, и я расслабляюсь. Сижу в бытовой комнате, болтаю с сержантом заступающего наряда. Вдруг слышу за спиной:
- Товариша сэржанта, туалэта забылась.
Отмахиваюсь как от надоедливой мухи и раздраженно бросаю:
- Пойди, возьми палку и пробей! - и тут же забываю об этом разговоре.
Тут нужно рассказать про конструкцию ротных туалетов. Туалет разделен на кабинки, и унитазы вделаны в пол. Канализационные трубы от унитазов выходят на потолке расположенной ниже казармы. Все трубы сведены в единую магистральную трубу. То есть, если забивается крайний унитаз, то во всех десяти собирается приличное количество... Но не буду забегать вперед.
Разговор с сержантом шёл о дембеле и, конечно же, был увлекательней, чем надзор за прочисткой засорившихся труб. Через двадцать минут я снова был отвлечен от разговора улыбающимся Худайбердыевым с докладом о полной готовности туалета к сдаче. А еще через пятнадцать минут окончательно прерван хохочущим и падающим с ног дневальным второй роты, расположенной ниже нас. Пробиваясь сквозь грудные хрипы и приступы смеха, полузнаками, он показал, что меня вызывает командир их роты.
На подходе к двери я почувствовал легкий запах вокзального сортира. Переступив порог, я вцепился в дверь и уже не смог сказать ни слова. Посреди огромной зловонной лужи, залившей центральный коридор, на табурете сидел мокрый, отвратительно пахнущий сержант, дежурный по второй роте, с перебинтованной головой. Белизна бинта не вязалась с перепачканной головой и резко контрастировала со всем внешним обликом. Вокруг бесчувственного тела суетился второй дневальный. Первый дневальный спросил, подавая мне лом:
- Ваш?
Как я понял, сидел их дежурный в кабинке, как раз под той трубой, которую стал пробивать Худайбердыев, взявший почему - то не палку с вантузом на конце, а тяжелый металлический лом. Пробил трубу и выронил лом в отверстие. Дежурный был контужен упавшим сверху куском чугунной трубы и осел в унитаз. В этот момент за его спиной с грохотом, ломая плитку, в пол вонзился лом, упавший на контуженного, сильно ударив его по затылку и спине. В тот же момент, не давая потерять сознание, на него вылилось полтонны отборных, настоянных на перловке солдатских фекалий. Дырка была небольшая и полтонны вязкой жидкости вылились не сразу, дав возможность дежурному выбраться на четвереньках из-под извергающейся Ниагары и приступить к борьбе со стихией. Но сил двух дневальных не хватило на борьбу с все прибывающей зловонной жижей.
Не выдержав неравной борьбы и оставив превосходящим силам противника вымытый туалет, с натертыми и блестящими краниками, белоснежными бачками, чистыми умывальниками, совершили отступление в коридор. Жижа тем временем увеличила темпы наступления, ширину фронта, и суточный наряд смог только с грустью наблюдать дальнейшую экспансию коричневато-зеленой чумы на выдраенный и натертый мастикой пол красного цвета в казарме, подготовленной к сдаче очередному наряду.
Дальше я не слушал, развернулся через левое плечо и на деревянных ногах пошел в роту. Достал спрятанную на дембель бутылку коньяку. Захлебываясь и давясь, выпил ее из горла, вытер обшлагом гимнастерки рот и, намотав на кулак ремень с тяжелой бляхой и штык-ножом, кинулся по лестнице за быстро перебиравшим ногами Худайбердыевым...
Эпилог.
Через десять дней в камеру вошел мой командир взвода:
- Выходи, Татарин! - сказал он лучась улыбкой, - Все. Комиссовали мы сантехника!

Было рассказано другом под стаканчик чая.

Партули по базе штаба округа осуществлялись на некоем транспортном средстве, назовём его полноприводным автомобилем с брезентовым верхом(далее - тазик).
Водитель - солдат - резевист (далее- П, партизан), справа - солдат-срочник. Мотать круги им положено, а П неохота. - с какой это стати мотать круги на этом тазике с бамперами, ночью. Вот, отличнейшая нычка, стоянка резервного транспорта. Там и стали. П сладко потягивается, глушит рацию и отваливает в мир иной. На стоянку заехали задним ходом, рычаг в реверсе так и остался. Корешок мой покурил, потосковал, надоело ему, давай П будить. А П - не хоцца. Тут дежурный в рацию кааак заорёт на какой то пост. П опешил со сна, задёргался, мотор заводит, тазик - чух-чух, на стартере назад и поехал, а сзади - бордюрчик довольновысокий и ров, метра два глубиной и стенка бетонная. П чего то по педалькам попасть пытается, да куда там - шлёпанцы с ног послетали в разные стороны. Так тому тазику тот бортик глубоко до сраки оказался. Тазик, как сказано, чух-чух иии бууум. Так стоя и остался спать :-) Ну, бойцы отряхнулися, выскочили, П - как пологается непривязанный был, по башке сильно получил, а срочнику ваще ни фига, только вылезал как из самолёта - дюже высоко девайс завис. Ну, С (срочник) и говорит - пошли сдаваться, жоппа дюже глубокая. А в П детство проснулось. Не, говорит, щас вытащим. Тут каааак бабахнет в тазике, П аш креститься стал как вертолёт. (Потом оказалось - аккумулятор грохнул). Ну, пошёл П по вверенной территории (2 часа ночи на улице), походил, исчез, потом вдруг на БПМехе приехал, благо их парк прямо рядышком и ночевал. Накинули концы на бампер тазику, тянут-потянут, а вытянуть - три буквы, все три большие. Решил тогда П поболе газку дать, почти вытянул тазик, чуть обороты сбавил, ну, тазик, как и пологается во второй раз упал, и так и продолжал спать, стоя. Ну, разозлился тогда П , кааак дал тока газу, тазик из рва свого вылетел, аки "Союз - 14" и давай БМПуху догонять. Но БМПуху - чего там догонять, вот она, ну тазик ей дал своим крылом под зад. Только не рассчитал, что БМПуха - железная, ну и покрошил себе фары с фонарями, да крылышко болезное. Вылез П, репу чешет, давай , говорит сказку будем составлять. Итак, урон технике - погнутая рулевая (тянет влево или вправо), битый задний бампер, погнутый глушитель (буква Зю клинописью), битые задние габаритки, битая фара и поворотник, кривое крыло и распухший неживой аккумулятор. Вот, теперь уж точно писец, подумал С. Какая в жопу сказка тут поможет. Подумали, мозгами похрустели, и пришли к выводу, што ни один нормальный следователь ВАИ не сможет все эти пакости в один узел связать. И закипела работа - боевое братство на вшивость проверять. Первым был поднят электрик, так, аккумулятор есть, лампочки поменяны, стёклышки в фары вставлены. Вторым был поднят механик, пацан свой, но заумный. Чего то тверткой покрутил (с часик), какашки из карбюратора слил и.. завелась машинка. Потом повар пришёл, просто челюстью пощёлкать, но и он пригодился - благо массы намерянной был. Как даааст по крылышку ножищей, так оно на место и загнулося. Потом ещё чего то народ поделал - тазик как новый стал. Время меняться, неохота своим пацанам машинку с рулём долбанутым передавать, ну, вернули старый аккумулятор, к дежурному идут - типа сдохла кака, резерв давай. А поутру они проснулись, - делать нечего, ментам надо сдаваться. Нашли кочку какую то, пронеё всякие пошлости придумали, типа , вот, она , подлая, на неё в тумане и налетели, и тягу погнули. Покрутил мент носом, повызывал на разборки, да заткнулся. Уж сильно тяжко все покалеченные части к одному знаменателю свести. А тут гля, про туман вспомнили. Да вспомнили, шо как минимум капитан должен дать добро на выезд техники в таком тумане. Тока он такого добра не давал, - дежурный его и не спрашивал, у дежурного баба в голове была. Так и замялось дело. И П и С довольны, менты в непонятках, дежурный как всегда с бабой в голове и только бедный тазик на яме пару месяцев проторчал....